Следствие ведёт сердце - страница 5

Если вместе с его приходом появилось легкое раздражение, то сейчас оно нарастает, превращаясь в злость, которая, подобно вулканической магме, готова вырваться наружу. Его вседозволенность, хамство и пренебрежительность выводит из себя. Особенно остро это ощущается, когда вспоминаю, как шеф осыпал его буквально пару минут назад похвалами, словно золотыми монетами, хотя он здесь и полноценного рабочего дня не провёл. За какие такие заслуги, интересно?

– Любопытно, где он взял такие эклеры. Лео, ты случайно не в курсе? Я бы прикупил на обратном пути. Правда, виски они использовали даже не среднего качества…

Вот, кажется, и превратилась.

Отшвыривая кресло назад, я резко подаюсь вперёд, ухватив сопляка за шкирку, и с силой дёргаю на себя. Впечатав его спиной в стол, сквозь стиснутые зубы цежу:

– Не забывай своё место, Антон. Твоя задача «принеси-подай» ещё не переросла в «управляй и властвуй». Я Леон. Больше предупреждений не будет.

Каждое брошенное ему слово пропитано ледяным холодом и сталью, а если бы мои глаза могли метать молнии, в мире стало бы на один труп больше. Я чувствую, как напряжение в комнате сгущается, и воздух становится почти осязаемым.

Швырнув его со стола в сторону, как щенка, собираюсь забрать свой исписанный блокнот и уйти. Собирался. Пока он не открыл свой поганый рот:

– Смени имя, Лео, если оно тебе так противно! Денег одолжить для оплаты госпошлины?

Но у него нет возможности язвить дальше, так как мой кулак влетает в его напыщенную харю.

Треск.

Только непонятно чей.

Однако, видя, как из его носа брызнула кровь, можно догадаться.

Вроде я выплеснул эмоции. Поставил его на место. Но, видимо, мозгу этого мало, как и моему зудящему кулаку, который вновь замахивается. Если бы не парни из кабинета напротив, которые начали нас разнимать, я бы вышиб ему и несколько зубов в придачу.

– Да я засужу тебя, сука! – в бешенстве бросает Антон, запрокинув голову и вытирая с лица льющуюся кровь.

– Ты ещё говорить можешь? Добавить, что ли?! – рычу в ответ, тут же сжав кулаки до онемения.

Один из коллег пытается остановить меня и встаёт между нами.

– Эй, Леон, остынь! Сдался он тебе! Толик не похвал…

Не успевает наш благодетель договорить, как этот самый «Толик» вбегает в кабинет, а за ним и Макс с выпученными глазами. Наверняка в голове друга сейчас крутятся такие слова, как «ночное… ночные дежурства» и «мокруха», потому что после воплей новичка о сломанном носе мне ничего хорошего не светит.

Плевать. Но язык никому не дам развязывать. Иначе нос на лице явно будет лишний. Вот как раз такой день и настал для Антона.

Я не буду рассказывать о том, как шеф орал: «Уволен!», потому что он этого не говорил. Зато он дал мне на сегодня отгул со словами: «Чтоб духу твоего здесь не было до конца дня!»

Этот сопляк сам напрашивался на «горячий приём» с первой же секунды, как вошёл в наш кабинет. Я лишь осуществил его прихоть – привлёк внимание всех в офисе к его показушной персоне.

Жалею ли я о том, что произошло?

Да, жалею. Так жалею, что рука, словно по памяти, сжимается вновь, вместе с уже влажным листком из блокнота с заметками.

Сидя сейчас в баре неподалёку от съёмной квартиры и размышляя над полученной за день информацией, я делаю пометки на мятом клочке бумаги. К уже имеющейся информации добавилось немногое, но каждая деталь важна. Поэтому после той стычки в офисе я вернулся домой, где уже полностью протрезвел, переоделся (те вещи замарал своим высокомерием один г… Антон) и наведался к двум заявителям, а к одной из них уже в четвёртый раз. И чёрт. Лучше бы я стоял столбом и дал себе навалять этому новичку в ответ, чем видел это снова и снова.