Отделавшись от ни в какую не хотевших отпускать меня детей и не понимая еще, что понравиться им – большая удача, я еще раз зашла к сеньору Аристисабалю. Он осведомился, как прошел урок, и, удивившись, что он длился так долго, был рад услышать, что я нашла с учениками общий язык.
Мы говорили с ним еще какое-то время, но, впрочем, я не помню о чем. Не помню, и как я оказалась на улице и стояла на пороге школы в нерешительности. Не знала, куда идти, ведь, поглощенная своими мыслями, дороги я не запомнила.
Я, все еще находясь в каком-то тумане, услышала как будто сквозь сон звуки чьего-то печального, но красивого и нежного голоса.
В тот миг я словно очнулась, и с этой минуты все стало на свои места. Я просто ощутила себя причастной к этому мирку и не чувствовала более сосущей сердце тревожной апатии.
Я стояла, вживаясь в эту атмосферу, и не видела больше ничего странного.
Голос же, который вывел меня из моего странного оцепенения, принадлежал Панчо, одному из моих учеников – самому старшему из всех и самому необщительному. Панчо (или Франциско, как звучало его полное имя) был худым, высоким юношей-мулатом лет 16-ти.
Он сидел прямо на траве возле ступеней школы, тихонько играл на гитаре и пел. Пел он по-португальски, или, если быть точнее, – по-бразильски, и было в его голосе, в словах, слетающих с его бледных и еще по-детски пухлых губ, в мелодии той песни что-то до боли пронзительное, грустное и… родное.
– У тебя красивый голос, – сказала я, когда он закончил.
– Gracias, señora profesóra4, – ответил молодой певец, глядя на меня не то с вызовом, не то с какой-то затаенной печалью или даже обидой.
– Сеньора професóра! – улыбнулась я. – Понимаю, что для тебя я, может быть, уже старая, но все-таки еще не настолько, чтобы называть меня так.
В его глазах, как мне показалось, блеснул странный огонек.
– Это я для вас слишком маленький! – и, помолчав несколько секунд, добавил: – Вы красивая, сеньорита Ана.
Я пожалела о том, что начала этот разговор. Мне было как-то неудобно и даже неловко выслушивать комплименты от мальчишки, который был младше меня лет на 7, да еще и собственного ученика.
– Спасибо, Панчо, но больше не говори мне ничего такого, ладно? – строго сказала я, думая, как бы перевести тему.
Он промолчал.
«Надеюсь, он не вздумал в меня влюбиться!» – подумала я и сказала:
– Откуда знаешь португальский?
– У меня отец из Сан-Паулу, – неохотно ответил парень.
– А живет здесь, на острове?
– Он умер… И мама тоже.
Я закусила губу.
– Прости… Ты живешь один?
– С дедом. Зачем вы спрашиваете, делая вид, что вам интересно? – с раздражением спросил Панчо.
– А что, если мне и правда интересно?
– В таком случае мне тоже интересно – у вас кто-нибудь есть? Познакомились уже с кем-нибудь из местных?
– Ты забываешься, Панчо! – уже раздражаясь, перебила я. – Поешь ты хорошо, а вот разговаривать как взрослый еще не научился.
Парень тряхнул головой, тронув струны гитары.
– Ладно, Франциско, останемся друзьями, да? – несколько двусмысленно предложила я.
Он поднялся с травы.
– Si, señorita, solo amigos5, – ответил дерзкий парень и пошел прочь от школы.
ПЕРВЫЙ ДЕНЬ
Когда Франциско ушел, я снова огляделась по сторонам, все еще не зная, что мне делать. Я взглянула на часы и была неприятно удивлена тем, что стрелка показывала только 11 часов утра, в то время как, по моему ощущению, должно было пробить уж не меньше часов четырех.
