Так получилось, что за эти дни не выходил на улицу. Еды в холодильнике на первое время хватало. Маркиз не голодал, корма хватало, и осталось. Но постепенно мои съестные припасы заканчивались. Оставался кошачий корм, но кот его особо не жаловал.
Наступил день Х. В холодильнике, можно сказать, мышь удавилась. Конечно, мог попросить Петра Матвеевича сходить в продуктовый магазин, и пополнить продовольственный резерв. Но нет, гордость не позволяет. Я должен сделать это без помощи, сам! Нянек рядом нет да, жалость постепенно расслабляет, убивает всю волю к жизни. понемногу человек превращается в нелепую пародию на обезьяну. Я не собираюсь стать похожим на тех нытиков, вечно плачущих в чужие жилетки, теряют последние остатки жизненных сил. Души умерли, а тела существуют, продвигаясь гусиным шагом от пенсии к пенсии.
Съев последний кусок хлеба, и по-братски разделив остаток колбасы с Маркизом, решаюсь на самостоятельную вылазку в соседний магазинчик. Сегодня.
Вначале надо сориентироваться на местности. Я открываю форточку. В лицо пахнуло прохладным ветром. На лоб упало несколько дождевых капель. Значит, на дворе поздняя осень. Нужно надеть теплую курточку. Поправляю черные очки. Беру трость. И отправляюсь в самый первый поход за продовольствием для себя и кота.
Так приблизительно помню район. Иногда пробегался по нему. До магазина идти меньше, чем квартал. Но это было до ссоры с бабулей. Но после этого миновало лет десять. За такой кусок времени много чего могло измениться. Но все это осталось в прошлой, зрячей жизни. Сейчас поход казался, не меньше, чем высадка на безлюдный остров. Или чужую, необитаемую планету, полную чужаков и неожиданностей.
Внешний мир встречает не так тепло, как хотелось. Накрапывает холодный октябрьский дождик. Что-то, по звуку мотора похожее на городскую маршрутку, пролетает мимо, даже не сбросив скорость. Оно забрызгивает весь левый рукав водой.
– Вот пидор, – Бросаю в спину. Точно охотится на слепых пешеходов. А после каждого успешного наезда рисует на дверце звездочки кровью неудачников. Так, простукивая тростью обочину, собираюсь перейти дорогу. Вроде перекресток. В этом месте, по моим предположениям, должна быть зебра. Делаю сигнал тростью. Потом осторожно схожу с тротуара, вступаю на дорогу. И неожиданно за спиной слышу пронзительный скрип тормозов.
– Ты что, дебил! Что, жить совсем надоело, что под колеса бросаешься? – Услышал вопли водителя. Да, эту дорогу без последствий для здоровья могут перейти только бестелесные духи. Или пешеходы, ставшие такими. Я поворачиваю голову в сторону криков.
– Я дебил? Возможно. Вдобавок слепой. – Одним движением срываю очки.
– Прости, братуха. Прости.
– Ты что, сигнала белой трости не увидел?
– Извини. – Бормотание водителя бесит больше мата. Я не слушаю извинений, а перехожу дорогу, и направляюсь по тротуару. Наконец, нахожу нужный магазин. Я вспоминаю, что здесь было три ступеньки. И сразу настукиваю их тростью.
Три ступеньки. Раньше я мог их легко, не задумываясь, перемахнуть. Даже не глядя под ноги. Но это было раньше. В прошлой жизни. Теперь я шел осторожно, боясь оступиться. Для полного счастья не хватало обратно попасть в травматологию. На этот раз с переломом руки или ноги.
Да, в жизни так случилось, что больше не увижу ни синевы неба, ни солнца. Но природа не терпит пустоты. Потеряв зрение, замечаю, что слух с каждым днем обостряется. А нос различает больше запахов. А пальцами чувствую мельчайшие шероховатости любой банковской купюры.
