– У меня же ягоды есть! С помидорами! – вспомнил вдруг Генка. Такая уж атмосфера образовалась в зале. Никто никого не стеснялся, все были своими. – И яйца с огурцами. Угощайтесь! – он живо извлек из рюкзака кулек со снедью. – Хлеб, правда, городской, зато остальное – все свежее. Давайте, в самом деле, а то испортится.
– Яички – это хорошо, – не стал отнекиваться дед. Взяв одно, постучал желтым ногтем по скорлупе. – Из таких зефир раньше делали.
– И сейчас делают, – хмыкнула Нюська.
– Делают они, как же! – Семеныч подмигнул Генке все равно, как союзнику. – Пробовал я ваш зефир – сахар голимый! Раньше не докладывали, и вкус был интересный. А сейчас лизнуть страшно. Газировку, кстати, тоже пить не боялись.
– Сейчас боишься, что ли? – подала голос Нюська.
– Газеты читать надо, – Семеныч прикусил сразу половину яйца, зажевал беззубым ртом быстрее. – Там давно уж прописали: сахара нынче нет, – один сахарозаменитель, и в газировке, как в этой твоей пепси-коле – аж четыре ложки на стакан! А раньше две клали. Значит, что? Значит, кариес и привыкание.
Генка взглянул на старика с уважением. Не таким уж старым мухомором тот оказался!
– А еще соя кругом, чай в пакетиках с краской напополам, мед искусственный, – Семеныч управился с первым яйцом и взял помидор. – Это ж ни поесть, ни попить! У тебя вот раньше одеколон стоял, и где он теперь?
– Дезодорант есть.
– Ага, за сто рубликов пузырек! Зачем он такой нужен?
– А ты не пей, ты мажься.
– Если я помажусь, мне еще хуже станет! – Семеныч жизнерадостно засмеялся, и Нюська охотно ему подхихикнула. Глядя на них, Генка тоже заулыбался.
– А где тут у вас автостанция? – спросил он. И не кого-то конкретно, а всех разом. Здесь это, судя по всему, было нормой. – Мне до Соболевки надо.
– До Соболевки? – Семеныч прищурился, отчего лохматые его брови сошлись на переносице, сделав старика похожим на филина.
– До Соболевки седьмой автобус ходит, – опередила старика буфетчица. – Прямо здесь за вокзалом и останавливается.
– Здорово! – обрадовался Генка.
– Только он редко ходит. Через день, что ли?
Похожий на филина Семеныч покачал головой.
– Уже и не через день. Ныне лето, значит, в понедельник и четверг. А седни у нас вторник.
– Пешком тебе, парень надо, – посоветовала Нюська. – Не ждать же автобуса.
– А далеко это? – настроение у Генки на пару делений опустилось.
– Да километров десять будет, – раздумчиво протянул Семеныч и жилистой ладонью отер рот. – А может и все шешнацать.
– Чего шестнадцать-то! Не пугай парня. – Нюська фыркнула. – Километров семь-восемь, не больше.
– Это она нам с тобой, а? – Семеныч усмешливо кивнул в сторону буфетчицы. – Небось, ни разу пешком не хаживала, а туда же – советует!
– Зачем мне пешком? Меня кавалеры на мотоциклах возят.
– Во-во! На мотоциклах. А я тут все своими ходулями перемерил. И до Соболевки хаживал, и до Северухи. Там же речка – Турузбаевка, а тут, значит, Кумарья. – Старик ребром ладони прочертил на столе невидимые линии. – Вот туда и гоняли на рыбалку. Сейчас, конечно, не то, а раньше и поудить можно было, и сеть раскинуть. Клевало хоть на хлеб, хоть даже на голый крючок!
– Ага, скажешь, – на голый крючок! – хмыкнула Нюська.
– Это вы, девки, на голый крючок вовек не клюнете, а рыба – она, небось, поглупее будет. Так что ловили и за жабры, и за хвост. Вода ж прозрачная была, сами выбирали, кого подсекать…
