– Был. Борис Львович сказал, что камень был подменён, но кем и когда – теперь уже никто не узнает, тем более что серёжка исчезла.
– Как исчезла? Вы разве не забрали её с собой?
– Борис Львович попросил оставить её до утра, чтобы проконсультироваться с ювелиром, у которого вы заказывали кулон. Может быть, он и есть убийца.
– На меня Евгений Борисович произвёл очень благоприятное впечатление. Я уверен, что он не мог этого сделать. И потом, я не вижу мотива для совершения такого злодеяния.
– Насколько мне известно из литературных источников, самые чудовищные преступления совершают как раз люди с незапятнанной репутацией. А что касается мотива, он совершенно очевиден – на свете не так уж много людей, способных устоять перед соблазном завладеть такой ценностью, а тем более ювелиров. Вы знаете, где он живёт? Я должна сейчас же поговорить с ним.
– Вы с ума сошли! У вас постельный режим. К тому же я не знаю его адреса. Мы встречались дважды и оба раза у Бориса Львовича – когда он заходил за эскизами его отца, чтобы изготовить кулон, и при получении мною заказа, хотя, думаю, для следствия не составит труда его узнать. Танечка, а вы говорили следователю, что на жизнь Бориса Львовича уже совершалось покушение? – спросил Рихтер.
– Нет. Я настолько была шокирована известием о его убийстве и тем, что меня подозревают в нём, что совершенно забыла об этом происшествии. Бедный Борис Львович! Не могу представить, что его больше нет, – произнесла я, всхлипывая, и слёзы невольно снова покатились из моих глаз.
– Слезами горю не поможешь. Нужно хорошо обдумать, кто мог вас подставить. А что представляет собой его помощница?
– Я видела её только один раз. На меня она произвела приятное впечатление.
– Так, Татьяна Павловна, прекращайте рыдать, – строгим голосом сказал шеф. – У меня есть знакомый адвокат. Я сегодня же с ним свяжусь. А сейчас вы должны лечь в кровать и постараться уснуть. Попрошу дежурную сестру дать вам снотворное.
– Спасибо, Александр Ромуальдович!
– До завтра! – сказал шеф, улыбнувшись. – И ни о чём не беспокойтесь. Всё будет хорошо! Я вам это обещаю.
Поняв, что моя выдуманная командировка в Ленинград может задержаться на неопределённое время, я позвонила с сестринского поста родителям, чтобы предупредить об этом.
«Недаром говорят: „От сумы и от тюрьмы не зарекайся“. Кто же всё-таки мог меня так подставить? О том, что я собиралась показать Борису Львовичу очень дорогую антикварную вещь, никому не было известно. Единственным человеком, которому антиквар хотел показать её, был ювелир. Кстати, Зина могла подслушать наш с ним разговор, притаившись за одной из колонн, вернуться в магазин после моего ухода под любым предлогом, убить его, забрать серёжку и спокойно уйти. Неспроста она так быстро засобиралась домой. Кстати, нужно узнать, как был убит Борис Львович и была ли дверь заперта, когда обнаружили его тело, – рассуждала я, всё ещё не в силах поверить в то, что весь этот кошмар происходит со мной и что именно я нахожусь в центре ужасной детективной истории в статусе подозреваемой. – А может быть, серёжка всё-таки не исчезла? Не мог же следователь запомнить все предметы, находящиеся в описи, после того как магазин был опечатан», – тешила я себя надеждой, направляясь в свою палату, рядом с которой на кресле дремал «бдительный» охранник.
Несмотря на то, что в голове продолжали роиться мысли, сильная усталость и снотворное сделали своё дело – я уснула. Весть о моём незавидном положении быстро разнеслась по больнице. На следующий день ко мне заглянул Кабан.
