– Ну, рассказывай! – выпалил Алексей.
– Что именно вы хотите услышать?
– За какие грешки тебя здесь закрыли?
– Да, знаете ли… – Рафаэль замялся. Прямолинейная грубость неотёсанного болвана конфузила, выдирая ум из сладкого сна развернувшегося театра. Повеяло неприятным промозглым ветерком реальной жизни.
– Ну, вот смотри. Моя любимейшая Лизавета Павловна… она слишком хороша для общества всех этих вонючих обыдлевших сволочей. Неудивительно, что у неё периодически случаются припадки от чужого невежества!
Меня вот сюда засунули из-за моей честности! Благо я отставной генерал, могло быть и хуже, но связи, сынок, сам понимаешь. А вот этот узкоглазый, – на слове «узкоглазый» Алексей сделал акцент. Вану же просто хихикнул, сделав почти незаметный жест поклона. – Этот Ваня-дурак узкоглазый просто турист. На сафари он тут, понимаешь ли!
– Оооо, сьеэр Олегсйей, благадьарьйо вьас. Очьйэнь ээээ, мьило-мьило!
– Да заткнись ты, любитель летучих мышей.
– Алексей, знайте меру! – вступилась Лизавета. – Ещё одна похабная грубость в адрес сэра Вану, и наше свидание будет окончено досрочно.
– Простите, душенька, сердечно прошу простить, – уже иным, заискивающим тоном залепетал Алексей. Гнев же в глазах не собирался утихать, только язык вынужденно отступил на время. – Так что, как вас там? Я уже забыл. Вы сюда как попали?
– Да знаете, просто попал. Пошумел пару раз в собственном доме, а после друг предложил отдохнуть. Говорит: «Много ты работаешь, Рафи…»
– Будем считать это за ответ, хотя я точно знаю, что вы лжете.
– Ни в коем разе, скорее приукрашиваю.
Дверь распахнулась. Сая с Марией катили каждая по двухъярусному сервировочному столу. Сая проехала мимо, направляясь к пожилой паре. Мария же завернула к Вану с Рафаэлем.
– Какой вы симпатичный в бежевом костюме, – обратилась она к Рафаэлю, – похожи на мужскую модель куклы со старых снимков.
– Надеюсь, вы бросили этот комплемент без скрытой усмешки.
– Пусть это будет для вас загадкой.
– Скорее тогда уж задачей.
– Планируете найти ответ?
– Несомненно.
Мария поставила одинаковые металлические подносы перед Рафаэлем, Вану и ещё два рядом на свободные места.
– Вы с нами не поужинаете?
– Марию мне не удалось уговорить, сэр. Она прикрылась делами на кухне. – встрял в разговор подошедший Верг.
– Очень жаль. Вы мне нравитесь, как собеседник.
Взглянув Рафаэлю с особой нежностью в глаза, Мария улыбнулась:
– Вы очень милы. Я поужинаю с вами в другой раз, когда осмелитесь пригласить меня повторно.
– Обязательно осмелюсь.
– Все нужные приборы для трапезы находятся внутри. По окончании ничего никуда не несите, просто оставьте на своём месте.
– А если я захочу помочь вам? Мне тут некоторые твердят, что это место практикует вседозволенность.
– Именно, – администратор снова не дал ответить девушке, – кроме моментов, граничащих с чужой компетентностью.
– Тогда получается, что это уже не вседозволенность, раз я не могу заняться такой мелочью, как грязная посуда.
– Сэр Рафаэль, вы прекрасно должны понимать: у всего есть границы. И вседозволенность – не исключение. Границы есть у вечности, свободы, богатства. К тому же, я вам уже говорил, чтобы мыть здесь посуду, нужно пройти жесточайший отбор на должность прислуги. – Верг засмеялся собственным словам.
– Понятно.
К столу подошла Сая.
– Садись кушать, сладость, я отвезу. – Мария отобрала сервировочный столик у коллеги и направилась к выходу, катя обе тележки перед собой. Она напомнила Рафаэлю мамочку со спаренными колясками для новорождённых близнецов.
