Вероятно, дочка ее усопшего мужа так жаждет заполучить свои денежки, что готова на всё. Даже вот обратилась к черному риэлтору. То, что именно он там выступает – понятно сразу. Хоть я и не занимаюсь жилищным правом, но мало-мальски знакома с подобными схемами честного отъема жилплощади. Конкретно эта – с подселенцами и бытовым террором – как раз в ходу у черных риэлторов в тех случаях, когда хозяев у квартиры несколько, а договориться не могут.
– Кто там ещё? – ворчит женщина. – Не открывай, Костя. Не до гостей пока.
Я снова звоню, теперь уже долго и требовательно. Щелкает замок, и в просвет показывается недовольное и одутловатое женское лицо. Видимо, Валя собственной персоной. Навскидку ей лет сорок пять, где-то столько же и мужчине, выглядывающему из-за её плеча.
– Вам кого? – спрашивает она.
– Видимо, вас.
Я слегка подталкиваю дверь и переступаю порог, вынуждая её отойти.
– Что вам надо? – непонимающе моргает она. – Вы кто?
В прихожей вижу смазливого парня, примерно моего возраста, и бедную свою соседку. Зоя Ивановна жмется в углу с затравленным видом. Ну а парень стоит, привалившись плечом к косяку кухонной двери, из-за которой скребется и поскуливает соседский пёс.
Парень смотрит на меня с легким прищуром, изучающе, пока не понимая, кто я и как на моё появление реагировать.
– Я – Самарина Валерия Сергеевна, адвокат Зои Ивановны, – официально представляюсь всей этой компании. Для пущей важности даже показываю своё удостоверение.
Тётка и, видимо, её муж сразу начинают нервничать.
– Как адвокат? Откуда?
Вопросительно взирают то на Зою Ивановну, то на затихшего парня. Растягивать весь этот цирк у меня нет ни времени, ни желания, поэтому сразу перехожу к делу:
– Вы, я так понимаю, Валентина, и вам принадлежит одна восьмая этой квартиры?
Тётка растерянно кивает.
– Вы отдаёте себе отчёт, что ступаете на скользкую дорожку? Что собираетесь нарушить закон? Да, собственно, вы уже его нарушили. Шантаж, вымогательство, запугивание. Теперь ещё и мошенничество маячит. Вы уже заработали себе на вполне реальный срок.
– Слава? – обескураженная тётка взывает к парню.
– Вы о чем? – усмехается тот. – Какой шантаж, какое вымогательство? Мы всего лишь пытаемся договориться о продаже доли…
– Сразу скажу, что препираться не собираюсь. Я просто довожу до сведения, что все ваши действия противозаконны. Если вдруг вы, Валентина, сами этого не понимаете. Что последует дальше с нашей стороны? Заявление в соответствующие органы и разбирательство. И когда у вас, молодой человек, будут брать показания, вот тогда вы можете сколько угодно спорить, выдвигать свои какие-то версии происходящего, доказывать, объяснять своё участие…
– Простите, кто вы?
Я снова показываю ему удостоверение. Усмехнувшись, он гуглит в телефоне. Спустя минуту от усмешки нет и следа.
– Хорошо, – примирительно улыбается парень. – Ну, вы понимаете, что ситуация тупиковая? Мои клиенты не должны ждать неизвестно сколько. Они имеют право продать свою долю незамедлительно. Знаю, знаю, что по закону преимущественное право у Зои Ивановны. Так мы ей и предложили.
– Купить угол за два миллиона? А почему не за десять?
– Ну, мы посмотрели примерные цены, – бормочет тётка. – Мы же не должны продавать дешевле, чем…
– Это была примерная цена, – вмешивается парень, – средняя температура по больнице. В любом случае, Зоя Ивановна выкупить долю не может. Сколько вы предложили, Зоя Ивановна? Пятьсот тысяч? Но это смешно. А больше она не может. Что тут поделать?
