Горло прихватывает спазмом слёз, так что я говорю тише, чем хотелось бы:
– Он не использовал оружия при мне. Характеристик не знаю.
Каракурт поворачивает ко мне лицо. Учитывая скорость, с которой мы несёмся по шоссе, это пугает.
– Название модели хотя бы помнишь? Примерно? Хоть что-нибудь?
Очень хочется попросить его смотреть на дорогу, но я терплю. Ещё обидится.
– Робот… попал ко мне не совсем легально.
Голос Каракурта становится вкрадчивым:
– Насколько «не совсем»?
Ладно, что уже скрывать! Решившись, набираю полную грудь воздуха.
– Совсем нелегально. Он в армейском розыске. Потому и нужно забрать его оттуда, – машу на дорогу впереди.
Машина резко виляет к обочине и останавливается – ремень безопасности впивается мне в грудь, выбивая воздух, и остаётся лишь порадоваться, что мой желудок уже пуст, – а Каракурт поворачивается ко мне и, вперив давящий взгляд, размеренно рычит:
– Он ворованный?
Съёжившись от этого угрожающего тона, я лишь испуганно хлопаю глазами. В одно мгновение всё очарование красоты Каракурта растаяло, потому что, когда человек выглядит так, словно хочет тебя ударить, степень его привлекательности интересует меньше всего.
– Отвечай. Это боевой андроид которому не сменили прошивку на «мирную»?!
Не придумав ничего умнее, я киваю, и Каракурт, глядя мне в глаза, выдаёт замысловатую тираду, суть которой – если коротко и цензурно – сводится к тому, что он знает много дамочек с придурью, но настолько придурошную видит впервые. И ставит точку:
– Я аннулирую заказ. Условия не соответствуют оговорённым.
– Чё?.. – потрясённо пищу я.
– Хуй через плечо, – отвечает Каракурт своим звучным, прекрасно поставленным голосом. – Это армейский андроид, которого захватили и держат в клетке, – у него гарантированно включился боевой режим. Сейчас к нему опасно приближаться. Очень может быть, что именно поэтому его держат за бронированной дверью. А ты, – он тычет в меня указательным пальцем, – не записана его владелицей в прошивке. Это значит, что твой робот убьёт тебя без тени сомнения, как и любого из нас. Я в это не полезу ни за какие деньги.
– У него нет прошивки! – пискаю изо всех сил.
Каракурт смотрит на меня хуже, чем с недоверием, – с подозрением, что мой уровень умственного развития не дотягивает даже до школьницы.
– Как может у робота не быть прошивки? А что есть?
– Он экспериментальный! Без алгоритмов. У него… – лихорадочно вспоминаю формулировки. – Самообучающаяся система.
В отличие от нас с Каракуртом, голос Паука совершенно спокоен, как будто мы тут погоду обсуждаем.
– Ты действительно занималась с ним сексом?
Хочется возмутиться с чувством собственного достоинства, но… Понятно, что я на их территории, у них преимущество и в численности, и в степени крутизны, а главное – я полностью завишу от их желания выполнить этот заказ. Остаётся лишь ответить. Хотя я всё равно пытаюсь брыкаться:
– Какое это имеет отношение?..
– Хочу прояснить детали. Насколько этот боевой андроид «экспериментальный».
– Да, – я раздражённо утыкаю взгляд на бардачок.
– Я ж сказал, – довольно тянет Шмель. – Это очевидно. Зачем ещё тратиться на обтяжку органикой?
Обсуждение Сина как «вещи», с которой я трахалась, и то, что я тоже вынуждена говорить о нём в таком ключе, настолько унизительно и стыдно, что мне уже не до осторожности. Окончательно раздавленная, ляпаю:
– Я не обтягивала, он такой и был.
