– Эй, ты. Эй, чувак. Ты кто?
В мою спину аккуратно, но требовательно ткнули чем-то вроде ручки или карандаша.
Я обернулся.
На меня с любопытством смотрела пара черных глаз, принадлежащих молодому, лет двадцати двух, смуглому парню в грязном замасленном рабочем комбинезоне, надетом поверх еще более грязной футболки.
– Ты кто? – шепотом спросил меня он. В руках он держал массивную крестовую отвертку, которую под моим недоуменным взглядом убрал в нагрудный карман комбинезона.
– Я Миша. Михаил, – так же шепотом ответил я. – А ты кто?
– Я Стась, электромонтер. Они тебе что-нибудь сказали за мобилизацию? Мы с тобой вроде одногодки. Тебе же меньше двадцати пяти, верно? Мобилизуют ведь только тех, кто старше. Что они тебе сказали, что сейчас забреют или подождут немного?
– Меня, наверное, сейчас не забреют, – осторожно подбирая слова, ответил ему я.
– Почему это тебя не забреют? У тебя что, бронь? Так у меня тоже бронь, я на Южном машиностроительном работаю, но неофициально. Но эти камуфляжные сволочи сказали, что им пофиг на любую бронь, хоть бы даже я в американском посольстве бы работал. А что у тебя за бронь такая, особая, что они тебя не забреют?
Я помолчал немного, размышляя, нужно ли это говорить, но потом все же объяснился:
– Меня на ваш Восточный фронт не мобилизуют, наверное. Потому что я русский шпион. У меня русский паспорт в кармане нашли, понимаешь?
Он с недоверием посмотрел на меня.
– Русский паспорт сейчас в Киеве у каждого второго есть, нашел, чем удивить. Ты что, Миша, дурак? Ты что, русский паспорт с собой на улице носишь? У всех нормальных людей он под половицами спрятан. Ну, или в бачке унитаза. Даже у этих вояк, – он показал глазами на запертую дверь.
Я тяжело вздохнул и ничего не ответил. Не признаваться же каждому встречному, что я действительно дурак.
– А украинский паспорт у тебя какой? Заграничный паспорт у тебя есть или отобрали? – снова начал допытываться он.
– У меня нет украинского паспорта. Я не гражданин Украины. Но у меня есть еще израильский паспорт, я гражданин Израиля, – ответил я.
Темные глаза электромонтера Стася опять округлились. Он смотрел на меня, не моргая, как будто боялся потерять из виду чудную зверушку – вдруг она отмочит еще что-то особенное.
– Так ты что, Миша, выходит, из Израиля к нам сюда, в этот наш ад, добровольно приперся?
Я понуро кивнул.
– Когда?
– Две с лишним недели назад.
– Ну, ты и дурак, – сокрушенно прошептал он, все так же недоверчиво таращась на меня. Потом вдруг что-то явственно щелкнуло у него в темноволосой голове и он вкрадчиво спросил:
– А зачем? Зачем? Вообще зачем?
– Что зачем?
– Зачем ты вообще к нам сюда, в этот наш шизоидный паноптикум приперся? Все бегут отсюда, как подорванные, вплавь Тису преодолевают или даже Черное море, а ты сюда сам добровольно приперся. Ты что, идиот?
– Я же не знал, что у вас тут творится. Я немного блогер, не очень популярный пока, я хотел помочь. У нас в газетах писали, что свободолюбивый украинский народ героически борется с…
– Заткнись! – прервал меня он с видимым отвращением. – Ты что, полный придурок? Ты что, веришь нашим газетам?
– У нас газеты были не ваши, а израильские: «Гаарец», «Едиот ахронот», «Маарив». И еще американские: The Washington Post, The New York Times, The Wall Street Journal. И еще европейские: Daily Mail, Bild, Le Monde – начал было всерьез перечислять я, но он снова прервал меня.
