Случайная мать - страница 30
— А, ну конечно-конечно.
— Я лишь играл свою роль, а как известно, для актера важна внешняя видимость, картинка.
— Да-да, я понимаю, — киваю в подтверждение, — потому что если бы вы хотели, ну я имею в виду, если бы старались, то у вас вышло бы гораздо лучше. И вы покорили бы любую. У вас для этого есть все данные.
— Какие данные? — улыбается, но голос хриплый. Неужели волнуется? Ах ты ж, Лев Валерьяныч, самолюбие не терпится потешить за мой счёт? Ну что же, это мы можем. Лови, котокозлик, мои комплименты!
— Ну как какие данные? Вы хороший отец, наверняка отличный босс и, как мы видим, замечательный сын.
Он снова начинает ходить вокруг меня, склонив голову к плечу. Разглядывая.
Ну что за привычка дурацкая? Ну лев самый настоящий: дикий, несдержанный, загадочный, сильный. Пфу, блин, не туда меня понесло. Я ж не на фотоохоте в саванне, в самом деле. Только вот сердце бьётся как-то необычно трепетно. Будто полдня за ним бегала, чтоб сфотографировать, а теперь ещё полдня бегать буду, чтоб фото отдать. Мда, Ева, даже трепетность у тебя какая-то странная... к семейству кошачьих-козлячьих... Этак и до злой любви к одному представителю этих козлов недалеко. Чур меня, чур!
— Но целуюсь так себе, — и ещё одна улыбочка.
— Какое это имеет значение в нашей игре? — перехожу на тихий паникующий шепот.
И как загипнотизированная слежу за его плавными перемещениями, за его взглядом. И, когда он смотрит мне в глаза, я как будто радуюсь. Вот же дура набитая.
— Ужинать я не буду. Нужно уехать по делам. Вернусь поздно. Постарайтесь не довести мою мать до ухудшения самочувствия.
— По делам или по бабам? — вырывается само собой.
Лев идёт к двери и у порога оборачивается, ещё раз улыбнувшись. Ответ очевиден. И отчего-то мне неприятно.
***
Вечер без Валерьяновича проходит довольно спокойно. Мы с Оксаной и львиной матушкой почти не общаемся. А если и пересекаемся, то весьма миролюбиво обсуждаем отвлечённые темы. Еду, погоду, мировые цены на нефть. Из-за того, что Лёвушка прорекламировал меня, как активного общественного деятеля, мне приходится сочинять небылицы о том, как в университете я практически спасла приют для животных, предотвратив снос здания. А ещё с помощью собранных силами профсоюза денег смогла организовать восстановление здания общественного центра после пожара. Там местные бабушки и дедушки могут играть в шахматы и шашки, а ещё учиться танцевать вальс.
Бабуле эта история очень понравилась. Оксана смотрела с подозрением, а Настя с удовольствием трещала про уроки и о том, что её любимый предмет в школе — физкультура. И что танцы она тоже посещает. Но там они танцуют по одному и не надо трогать противных мальчиков. Вообще, между мной и шапокляк возникло хлипкое перемирие, которое мы нехотя поддерживали. Ну, по крайней мере, она больше не шипела на Настю. И это её спасало от моих едких комментариев.
Когда испытание «вечер без папочки» подходит к концу, окончательно влившись в роль случайной матери, я с умным видом тащу Настю наверх. Где, перепутав все тюбики и флакончики, мою ей голову пеной для ванны. Из-за моей неопытности мыльная жидкость попадает ей в глаза. Малая пищит и сопротивляется, называя меня деспотом. Потом я долго гоняюсь за львёнком по дому, пытаясь высушить ей голову феном и почистить палочкой уши. Устав как собака и поклявшись никогда не заводить своих собственных детей, еле уговариваю Настю вернуться в детскую комнату. Там, путём шантажа и уговоров, мне всё же удаётся завязать ей на голове что-то вроде хвостика. Я честно пытаюсь смотреть ролики на ютьюб, чтобы научиться заплетать хоть какое-то подобие косички, но выходит такое убожество, что легче Настю подстричь, чем позволить кому-то увидеть вот это.