Лана почувствовала, как краска залила лицо. Про парфюм она не подумала и выдала себя. Хотя, какое дело этим деткам, кто она и почему так сногсшибателен аромат её духов. Выдохнула, успокоилась. Отошла от татуированной компании подальше. Парни этого не заметили. Они превратились в слух.
– Пока ты качаешься возле прекрасной барышни, я начну вот с таких стихов. Это – экспромт:
Она идёт, любуется собой,
Как королева, не иначе.
Какой красивый торс,
Наряд какой…
Реснички, губы,
Бюст в придачу…
Глаз невозможно отвести.
Ну, хоть сейчас на полотно
Ван Гога,
Чтоб любоваться ею все смогли,
Чтоб поняли, она – не недотрога.
Нормальная, красивая она,
Любимая, желанная, земная.
Пока не королева, но зато —
Она себе прекрасно цену знает…
Толпа закричала, заулюлюкала. Ваня громко ударил по струнам, закрыл глаза, запел: «Она проходила мимо. Обычная с виду, простая…»
Почувствовал толчок в солнечное сплетение. На лбу выступила испарина. Сердце бешено забилось. Чёткая мысль застучала в висках: «Она здесь, здесь, здесь!» Голос зазвучал по особому, для неё…
Другая проходит мимо.
Обычная с виду, простая,
Но он заметил,
Стрекозы над ней хороводом летают.
И тает зачем-то сердце
И голос срываться стал.
Обычная с виду, простая,
А в мыслях – девятый вал.
Готов он бежать за нею,
Бросив свою любовь.
Мимо проходит девчонка
И закипает кровь.
А ей он не нужен вовсе.
Смеётся, отстань, пацан.
Я – леди, а ты,
Ты просто бродяга и хулиган.
Пой песни свои в переходе,
Рубли и копейки сшибай.
Остынь, успокойся, мальчик.
Пока, чао-чао, гудбай.
Толпа загудела припев вместе с Ваней:
Остынь, пацан, уймись, уймись.
Она всё поймёт потом.
Остынь, пацан. Остынь. Остынь.
Оставь печаль за бортом.
Лана улыбнулась, порадовалась за Ивана. Играет хорошо, поёт неплохо, голос сильный. Улица многому учит. Публика его любит. Люди подходят и подходят. Она уже в кольце его почитателей. Нужно как-то выбираться из этого кольца. Она не любит толпу. Она – особенная.
Молодёжь с радостью выпустила её и заняла освободившееся место. А она прижалась к дереву, почувствовала себя под защитой. Здесь тоже хорошо слышно. Видно хуже, но это не главное. Зачем ей смотреть на этого парня? Пусть девочки на него смотрят.
Возле Ланы остановилась компания. Заговорили достаточно громко.
– Николаев сегодня в ударе. Голосит так, что от метро слышно.
– Маха, это он ради тебя так старается. Не теряйся, бери быка за рога.
– Не-е-е-е, – скривилась та, которую назвали Махой. – Он вовсе не бык, а телёнок, молокосос, мямля, нытик… И вааще, он – пройденный этап. Как представлю, что с ним в постель нужно ложиться, тошнит… бе-е-е-е…
– Ты на него злишься, и это написано у тебя на лбу, дурёха… -= сказал один из парней.
Маха машинально вытерла лоб. Парни, а их было больше, рассмеялись. Девчонки надулись.
– Эта Маха себе на уме, Она ему не пара… не пара совсем… – подумала Лана, слушая, как Ваня вдохновенно поёт о любви.
Жемчужная нитка бус.
Тонкий красивый стан.
Играют твои каблучки
Румбу далёких стран.
В сердце моём – пожар.
В мыслях моих кураж.
Я забываю про всё,
Делаю ловкий вираж.
Казалось бы, что за блажь
Следом идти за тобой
И видеть янтарный пляж,
Лазурный морской прибой.
Здесь, в городе всё не так.
Мир полон иных услад.
Но каблучки твои
О лете и счастье твердят…
– Маха, это же ваша с Николаевым песня! Помнишь, как он за тобой бегал, у метро часами ждал? – подруга дёрнула её за руку. – Помирись с ним.
– Нет. Не уговаривай. Николаев – пройденный этап. Закрытая страница в моём дневнике.
