Проходя мимо детской, она услышала плач своего сына, но лишь поморщилась, не посчитав нужным зайти и повидать его.
Между тем, следует заметить, что гувернантка обеих девочек, пожилая и мудрая дама, бесспорно уважаемая своими воспитанницами, еще ни разу не была ими недовольна.
В этот день она занималась с ними, как обычно, с утра, когда вдруг вошла горничная и передала ей приказ княгини пожаловать сейчас же в ее покои.
Едва та вошла в покои княгини, как почти сразу же и вышла оттуда с набитым кошельком и приказанием немедленно покинуть поместье.
Женщина, не понимая, за что ее уволили, пробовала, было, протестовать, потом уговаривала княгиню позволить ей остаться, но безуспешно. Берта фон Шеренг была непреклонна.
– Девочки едут в пансион. Частная гувернантка им больше не нужна, – только и сказала она пожилой даме.
– Хорошо, госпожа княгиня. Вот, только попрощаюсь с ними.
– Нет, – холодно произнесла Берта. – Никаких прощаний.
– Но, как же? Ведь… мы так подружились… и не увидеть больше этих детей? Они на редкость послушные ученицы. Ах, прошу вас, госпожа княгиня, пожалуйста.
– Нет, – еще тверже ответила Берта.
– Всего одну минуточку… секундочку, – взмолилась гувернантка.
Берта сделала глубокий вздох, чтобы унять закипающее раздражение, затем сказала еще более непреклонно:
– У аллеи вас ждет двуколка. В данную минуту моя горничная уже заканчивает собирать ваши вещи. Вы сейчас выйдете и уедете, – Берта подошла к окну и улыбнулась. – А, вот, как раз! Ваши сундуки уже в багажнике, кучер наготове. Счастливого пути, сударыня. Хотя… подождите… вот, вам пригодится.
И Берта вынула из ящика своего стола рекомендательное письмо для этой женщины.
Ничего другого не оставалось. Гувернантка пролепетала слова благодарности и прощания, затем, орошая слезами свой платочек, уехала в той самой двуколке, что ждала ее у аллеи.
Последний взгляд пожилой женщины был устремлен на то окно, где она надеялась еще раз увидеть белую и темную головки девочек. Но не увидела.
А Нинетта и Жанна спокойно сидели в комнате у пианино, нажимали клавиши и терпеливо ждали, когда вернется их учительница, чтобы продолжить прерванный урок.
– А потом будет арифметика, – сказала Нинетта и улыбнулась.
Убедившись, что двуколка отъехала, княгиня Берта вошла медленной и величественной походкой в комнату девочек. При ее появлении они перестали теребить пианино и сразу встали.
– Я пришла сказать вам, – произнесла она металлическим голосом, от которого сердечки маленьких девочек невольно сжались, предчувствуя плохие известия, – что занятий с мадам Биссет у вас больше не будет. Мадам уехала только что, получив от меня расчет и рекомендательное письмо.
Девочки никогда не перечили своей мачехе, но, не потому что боялись ее, а потому что понимали, насколько это бесполезно.
Вот и сейчас, они стояли, тесно прижавшись плечом к плечу, с опущенными головками, стараясь скрыть выступившие слезы.
Берта не произнесла более ни слова, вышла из их комнаты и направилась обратно в свою.
Жанна и Нинетта поплакали немного, погоревали об уехавшей гувернантке, но, дети есть дети и потому они скоро забыли о своих печалях, занявшись разными играми и развлечениями.
– А, в общем-то, может это и к лучшему, – сказала Нинетта.
– Ты о чем? – не поняла Жанна.
– О том, что мадам Биссет уехала. Не надо будет учить уроков.
– А! Это, конечно, хорошо.
– Да. Можно будет почаще дразнить Серого.
