Мира не успела даже прикоснуться к устройству, когда светящиеся строки возникли в воздухе:
«Четыре стихии приближаются. Подготовить связь?»
Она нахмурилась и мысленно отправила команду перезагрузки. Экран мигнул, но вместо стандартной загрузки система продолжила работать в каком-то новом режиме, самостоятельно сканируя комнату. Световой луч проекции остановился на столе, где лежали вчерашние зарисовки узора. Интерфейс зафиксировал изображение и, к изумлению Миры, начал дополнять рисунок новыми линиями, которых она никогда не рисовала – тонкие нити, соединяющие внешние спирали с центральным "глазом".
Спираль разворачивается внутри и снаружи, как безмолвная песня, которую не нужно петь, чтобы услышать. Моя немота – не отсутствие голоса, а возможность расслышать другие голоса, более древние, текущие по спиралям ДНК, по извилинам рек, по орбитам планет. Сува-Кочи – не просто узор, а память, закодированная в самой структуре жизни.
Мира подошла к окну и приложила ладонь к прохладному стеклу, глядя на утренний заповедник. Внизу, на посадочной площадке, суетились технические дроны, готовясь к прибытию транспорта. Она глубоко вдохнула, и странный аромат, впитавшийся в кожу после вчерашнего контакта с узором, снова усилился – землистый, древесный, с нотками озона. Каждый раз, когда нейроинтерфейс активировался самостоятельно, этот запах становился интенсивнее, как будто природа отвечала на цифровой сигнал.
Система комплекса объявила о прибытии первого транспорта. Мира решила не сообщать никому о встрече с ягуаром – по крайней мере, пока. Что-то подсказывало ей, что этот секрет нужно хранить, пока она не поймет, кому можно доверять.
Серебристая капсула транспортного шаттла опустилась на платформу, выпустив облако пара. Мира наблюдала из окна, как открылась дверь и на трап шагнула хрупкая фигура. Девушка с короткими черными волосами и бледной, почти фарфоровой кожей, щурясь, вышла под яркий солнечный свет и тут же вздрогнула от порыва ветра. Она была одета в светло-серый комбинезон с многочисленными карманами, заполненными техническими устройствами, а в руках держала планшет, к которому, казалось, была приклеена.
Каждое движение девушки было резким, отрывистым, точным – как движения робота, только что активировавшегося в новой среде. Она крупно моргала, явно испытывая дискомфорт от яркого солнечного света, и постоянно касалась маленьких устройств на своем запястье и шее, будто проверяя показания.
Нейроинтерфейс Миры внезапно активировался, излучая слабый голубоватый свет, и начал стремительно сканировать новоприбывшую. На дисплее появились строки:
«Обнаружены совместимые устройства биомониторинга. Запрос на синхронизацию? Определены отклонения от нормы адаптации к земной гравитации и влажности.»
Мира попыталась отключить сканирование, но нейроинтерфейс продолжал собирать данные.
«Субъект: Лин, 14 лет. Биоинформатик с лунной базы "Артемида". Сенсорная адаптация: недостаточная. Перегрузка аудиоканалов – высокая.»
Откуда он знает её имя? Я даже не получала списка волонтеров…
Мира с тревогой наблюдала, как Лин поморщилась от звука птичьего щебета и снова уткнулась в свой планшет, будто ища в цифрах и графиках убежище от ошеломляющей сенсорной реальности Земли.
Второй транспорт прибыл через час. Мира все еще наблюдала с балкона, когда увидела двух совершенно не похожих друг на друга юношей, спускающихся по трапу.
