Читать онлайн Стася Качиньска - Служанка из западных земель

Год назад

королевство Нэрия, Западные земли, городок Дейр

Четыре дня подряд не стихал северный ветер. Он врывался в прибрежные дома, завывал в щелях и поднимал высокие волны, обрушившиеся на каменистый берег. Пляж исчезал в бурлящей морской пене, а чайки, то ли взбешенные стихией, то ли возбужденные ею, протяжно кричали над водой. Небо заволокли тяжелые, угрюмые тучи, предвещая грозу. В воздухе стоял терпкий солоноватый запах моря, которое вместе с небом слилось в единую мрачную пелену, без просвета даже на горизонте. Шторм здесь – редкое явление. В последний раз море так бушевало восемь лет назад. Тогда мне было десять, и я, вопреки запретам, сбегала к берегу, чтобы смотреть на выброшенных на сушу медуз. Я не боялась ни ревущих волн, ни черного неба, ни тревожного запаха шторма, которым сейчас дышала эта глухая бухта.

Сегодня буря сыграла мне на руку: на пляже не было ни души. Мои утренние забеги давно стали привычным началом каждого дня, и даже не по-летнему холодный ветер, пробирающийся сквозь одежду, был, скорее, приятен. Он освежал голову, развеивая лишние мысли, а мышцы, привыкшие к нагрузке, настойчиво требовали движения. Личный ритуал – возможность уйти в тишину и в ритм бега, пока городок ещё спит.

Погода разбушевалась не на шутку, несмотря на то, что Дейр располагался в защищённом от непогоды Зеленом заливе, названном так из-за водорослей, которые придавали воде изумрудный оттенок. Местность славилась своими плодородными землями. Именно здесь выращивались лучшие сорта винограда и производили самое сладкое вино. Рыбу, выловленную в здешних водах, поставляли к столу самого правителя. Мужчины всю жизнь отдавали морю: рыболовство было не простым ремеслом, а призванием. Каждое утро Рыбная площадь оживала женскими голосами, и ряды покрытых солью прилавков наполнялись свежим уловом, ещё хранящим запах волн. Женщины ловко разделывали рыбу, торопясь предложить её первым покупателям, а мужчины, разгорячённые ветром и морской работой, выходили в море вновь и вновь. В этом маленьком городке, кажется, каждый второй был занят промыслом, как будто сама природа решила, что рыба – наш единственный и неизменный ресурс. И выбора у нас, по правде говоря, не было.

Мой приют стоял на самой окраине Дейра. Я попала туда в пять лет – после того, как мои родители исчезли. В тот день меня нашли в слезах и одиночестве, посреди городской площади, и привели к настоятельнице. С тех пор я больше ничего не слышала о своей настоящей семье. Раньше всем своим существом не хотела верить, что они бросили меня, но с годами пришло другое понимание – дочь оказалась просто не нужна. Приют был женским, таким же, как десятки других по всему королевству. Нас обучали основам наук и хозяйству, готовя к будущей работе. Закон требовал, чтобы в восемнадцать мы покинули приют, но мало кому из сирот удавалось устроить себе достойную жизнь. Периодически к настоятельнице наведывались так называемые служители – они устраивали строгий осмотр, оценивая нас с головы до ног, как товар на рынке. Потом кого-то отбирали в служанки, няни, поварихи или помощницы в хозяйства зажиточных господ.

До моего восемнадцатого дня рождения оставалось совсем немного, и я знала, что не хочу участвовать в отборе. Мысли о побеге засели в голове давно, но пока чёткого плана не было – я решила, что буду действовать по обстоятельствам, как только представится шанс.

– Пошустрее, ребята! Рыба после такого шторма должна здорово клевать.

Рыболовы как всегда спешили к своим лодкам, не страшась промокнуть до нитки.

Ветер набирал обороты. Я натянула капюшон пониже и прибавила шагу. Скорее всего, в приюте уже хватились – воспитательницы не одобряли мои утренние забеги, хотя и не запрещали их. Может, понимали, что не все способны мириться с однообразием здешнего распорядка.

Я остановилась у большого валуна – всегда останавливалась здесь, чтобы перевести дыхание и отдышаться. К тому времени лодка рыбаков уже скрылась за серой пеленой дождя, который начинал частить, брызги кололи лицо. Под ногами раскинулись россыпи ракушек нежно-розового оттенка, с редкими зелёными прожилками слюды. Я любила собирать такие камешки и раковины. Из них выходили неплохие бусы и браслеты, а иногда украшала ими столешницы или мелкие рисунки. Вещи, которые хоть немного придавали яркости этому мрачному берегу. Что-то мягкое и тёплое коснулось моей руки. Я обернулась – возле меня стояла знакомая морда старого пса. Его добрые глаза смотрели внимательно, будто он тоже заметил, что шторм начался всерьёз.

– Привет, Джаред, – поприветствовала я своего давнего друга. Пёс дружелюбно завилял хвостом.

Наше знакомство состоялось ещё в моём детстве – Джаред обитал возле самой пристани, где я часто его подкармливала. Сегодня в кармане лежала для него небольшая вяленая рыбина, которую я с утра стащила у ворчливой торговки на рынке. Я потрепала пса за ухом и оставила, чтобы он спокойно позавтракал, а сама двинулась к приюту. В этот раз прогулка затянулась, и я понимала, что, пожалуй, пора возвращаться, прежде чем кто-то всерьёз захочет меня искать.

Вдали, там, где узкий мыс врезался в серое море, виднелся наш приют – старый, трёхэтажный деревянный дом с широкими зарешеченными окнами. Его стены давно потемнели от дождей и ветров, доски кое-где прогнулись от времени, особенно на задней стороне здания, где их заменили на другие, отличавшиеся по цвету, словно заплатки на старой одежде. Приют был обнесён невысоким частоколом, а во дворе громоздились старые лодки, прорванные сети и прочий рыбацкий хлам. Ветер хлестал по ставням, которые гулко били о стены, сливаясь в грозовую симфонию с шумом прибоя и завыванием бури. Флюгер на крыше крутился неистово, как будто и его затянула эта безумная пляска стихии. Возле двери на верёвках висело бельё, бесполезно развешанное для просушки – теперь оно насквозь промокло и колыхалось под порывами ветра, как пойманные в сети рыбины. Я решила обойти главный вход – сегодня не хотелось лишних нравоучений и недовольных взглядов. Проходя под окнами первого этажа, заметила, как в комнате настоятельницы дрогнули шторы. Меня заметили. Решила не тратить время на оправдания и уверенно направилась к задней двери. С крыши сорвались крупные капли и тяжело обрушились на меня, стекая по козырьку крыльца ледяными струями.