− Догадываюсь. Хочется, да?
− Очень. Я вот приду в себя и сполна с тобой рассчитаюсь за все свои унижения.
− Обещаешь? – Шарух хитро прищурился.
− Даже не сомневайся.
− Бохрад, а ты не хочешь мне отомстить?
− Я уже думаю над этим. Не переживай, в долгу не останешься.
− Как многообещающе звучать ваши слова…
Шарух, весело посмеиваясь, приступил к еде.
Эрни некоторое время задумчиво нырял ложкой в супе, потом встал, сообщив:
− Я скоро приду.
Шарух проводил его взглядом, едва скрывая вздох огорчения.
− Да, не переживай ты так, вернется, − не сомневался Бохрад.
− Ну вот куда он ушел? Ничего не объяснил. Всегда так! Никогда не знаешь, чего от него ждать. Может, я сказал что−то не то? Я за Аманти так не переживал, как за него.
Он облокотился на стол, с грустью уставившись в плавающие в бульоне овощи.
− Он тебе очень нравится, и поэтому ты всячески пытаешься удерживать его при себе.
Шарух, соглашаясь, мотнул головой.
− Если не вижу его несколько дней, сам себя узнавать перестаю. Нервный зуд начинается, бегу к нему и начинаю давить на жалость. Хочу всегда знать, где он, чем занимается. Ты не представляешь, как я рад, когда он гостит у меня. Ты не подумай ничего такого. Он для меня кумир или божество. Жаль, что слово «люблю» не отражает весь спектр моих чувств к нему. Но если ты думаешь, что я ненормальный, то ты правильно думаешь. Так и есть!
Бохрад понимающе улыбнулся, предположив:
− А Эрни не может тебе ни в чем отказать, зная, что ненормальным лучше не перечить.
− Скорее всего. Ешь уже, а то вывел меня на откровения, того и гляди слезу пущу, − Шарух вздохнув, принялся за еду. – Похоже этот хитрец сбежал. Ну, что ж тебе придется как−то поднимать мне настроение.
Только грустить ему долго не пришлось. В столовую бодрым шагом вошел Эрни.
− Я за тапочками ходил, а то в носках ноги мерзнут.
− Эрни, как я рад тебя видеть! – весело воскликнул Бохрад.
− Только ты один рад меня видеть? – Эрни многозначительно глянул на молчаливого приятеля.
− Я вдвойне рад, а то этот маниакально−депрессивный субъект грозился, что мне придется поднимать ему настроение за двоих.
− Кстати, Бохрад, я прошелся по спальне, вспоминая, что мы творили…
− И что?
− Нашел много картошки и ни одной завалявшейся апельсиновой корки. Мне Шарух совсем апельсины не давал? Знал, наверно, что я все забуду и веселился от души.
− А ты их вместе с корками съедал.
− До чего довести человека… − Эрни сел за стол, пододвинув к себе тарелку с супом. –Я такой голодный! А вы чего плохо едите? Невкусно?
− Вкусно, вкусно, − наконец, нарушил молчание Шарух. – Просто тебя ждали. Я уж решил, что ты сбежал.
− О нет, теперь ты так просто от меня не отделаешься. Поживу у тебя тут еще немного. И даже не думай возражать! Сервис меня вполне устраивает, а зрелища мы организуем сами.
Шарух посмотрел на друга с умилением, потом улыбнулся, восхищенно проговорив:
− Эрни… как же я тебя обожаю! Так бы и съел, чтобы никогда не расставаться.
− Но, но… Потом не плачь: «Эрни, пожалуйста, уходи из моего Музея, чтобы глаза мои тебя больше не видели! Всю душу мне вымотал, нервы истрепал, а удовольствия не доставил!»
Шарух, посмеиваясь, переглянулся с Бохрадом.
− Бохрад, чувствуешь, какие мне грозят радужные перспективы? Так что даже не завидуй!
Шарух был счастлив, что Эрни сам принял решение остаться у него. Не придется его уговаривать, убеждать, настаивать…
Бохрад смотрел на друзей и понимал, что не было в его жизни настоящего любящего всем сердцем, такого заботливого, внимательного, пусть и сумасбродного друга, как Шарух. Тут было чему позавидовать…
