СМЕХ И ГРЕХ. Рассказы - страница 7

Во второй половине дня они сходили на пляж. Затем загорали у бассейна. Поужинали.

И снова резвились на «аэродроме».

Перед походом в бар Ребров позвонил домой. Сообщил, что только что добрался с аэродрома на грузовике в поселок нефтяников, устал и сейчас ляжет спать. Жена сказала, что она уже по дороге к маме, плохо слышно, и она перезвонит.

С чувством выполненного долга Ребров продолжил отдых.

Утром, пока Лера спала, Ребров выбежал на зарядку: поплавать в бассейне для тонуса.

Он уже снял халат, когда заметил у входа в отель жиденькую группу вновь прибывших туристов. Одна женщина в белой панаме показалась ему знакомой. Ребров пригляделся, и его обдал озноб. Сомнений быть не могло – жена! Селиться в их отель!

Рядом с женой вертелся хмырь. Но разглядеть хахаля Марины Ребров не успел. Она пристально взглянула в его сторону, и Захар ухнул в воду в тапках и с полотенцем. Он натянул плавательную шапку на брови, а очки на глаза. У бассейна Марина, шедшая за носильщиком, замедлила шаг. Мужик окликнул ее и они скрылись в лифте.

Ребров мрачным демоном ворвался в номер и швырнул мокрые вещи в душевую.

– Вот сука!

Лера потянулась и села в постели. Она сонно смотрела на Захара.

– Стой! – вдруг остолбенел Ребров. – А на кого эта м***а оставила Варьку?

– Захар, что с тобой?

– Да пошла ты! – отмахнулся Ребров. Лера надула губы. Захар хватился. – Прости! – Он нервно заходил по комнате. – Моя жена приехала. Со своим е*арем.

Лера ошеломленно уставилась на Реброва.

– Как такое может быть? – спросила она.

– Хрен его знает! Лотерея! Один шанс на сто сорок миллионов населения России.

– Может, к лучшему, – проговорила Лера. – Объяснишься с ней. Тем более она не одна.

– Да, мля? А Варька? – запальчиво вскрикнул Ребров. – Родишь своего, тогда узнаешь! Объяснишься! – передразнил Захар, и на его красивом лице отпечаталось раздражение.

Лера оскорбилась и с постным лицом отправилась умываться.

Ребров накинул рубашку, шорты и тапки, пулей вылетел из номера и спустился к администратору.

Из-за сверкающей стойки ему приветливо оскалил белые зубы смуглый парень.

– Слушай, хау ду ю твою мать! Тут рашен фрау со своим хахалем поселилась полчаса назад. Понимаешь, собака саблезубая? В какой, на фиг, рум, то есть, на хаус он ее повел?

– Говорите по-русски, я понимаю, – ответил мужчина на чистом русском языке.

– А? Слушай, брат, это моя жена. Реброва ее фамилия. Посмотри, в какой комнате этот урод ее харит.

– Реброва? – парень нахмурился, сверяясь со списком. – Такой у нас нет.

– Да, как нет! Я только что ее своими глазами видел!

– Только что прибыла семейная пара. Они поднялись в апартаменты на третьем этаже. Но назвать вам номер…

Ребров не слушал. Он летел по лестнице на третий этаж, и ему казалось самым обидным не то, что его нахлобучили, как последнего лоха, а то, что дочь осталась без матери, одна.

Коридор с мягкими коврами был пуст. Здесь было всего четыре двери.

У лифта возился носильщик в форменной одежде. Захар подбежал к нему.

– Ты в какой номер вещи отнес? – спросил Ребров.

Парень вежливо улыбнулся, не понимая.

– Слышь, шпрехен ты в рот, ты не видел длинного гандона с чемоданами, – Ребров изобразил пантомимой тяжелую ношу, – и кошелку в панаме? – он изобразил руками движения долбёжки. – Не понимаешь? А так понимаешь?

Захар вложил в руку парня бумажку в двадцать евро. Тот улыбнулся и за локоть подвел Реброва к ближней двери.