Помогла закономерная кончина спившегося Мурада IV. Восхождение на престол ненормального Ибрагима вторично подарило Кёсем титул Валиде-султан и основательно укрепило её властные позиции. Много усилий потратила она, чтобы убедить Ибрагима казнить великого визиря Кара Мустафу-пашу. Следующий великий визирь, Султанзаде Мехмед-паша, не пожелавший сотрудничать с нею, так же неожиданно расстался со своей должностью, в результате чего важнейший государственный пост великого визиря занял Ахмед-паша, оказавшийся достойным соратником могущественной женщины. Без её помощи Ахмед-паша сумел довольно быстро устранить с дороги важного сановника, хранителя султанской печати, так называемого нишаджи, прибрав к рукам и этот важный трофей. Борьба Валиде-султан по имени Кёсем за укрепление собственной власти увенчалась победой.
Кёсем и Ахмед-паша составили на удивление крепкий союз. Основой его, конечно же, было не только стремление к полноте власти и этническое родство (оба были греками по происхождению), но и тот факт, что довольно пожилая Кёсем хотя бы в конце жизни смогла, наконец, насладиться пусть не полноценным, но всё-таки свободным общением с желанным, относительно молодым мужчиной…
Беззвучной тенью в комнату проскользнул бостанжи-бей[28].
– Они прибыли…
– Пусть войдут, – Ахмед-паша повернулся к Кёсем. – Извини я не предупредил…
– Мне выйти? – Кёсем направилась к выходу.
– Нет, нет! Наоборот. Мне бы хотелось, чтобы ты поприсутствовала.
Великий визирь жестом пригласил Валиде-султан присесть на софу, но она отошла к дальнему окну и принялась всматриваться в простирающееся за окном Мраморное море.
Тихо открылась золочёная дверь в кабинет, и вошедший дильсиз[29], пропустив перед собой двух женщин, застыл в ожидании распоряжений. Ахмед-паша жестом отпустил его. Задёрнув тяжёлую портьеру, слуга плотно прикрыл дверь и исчез.
Тишина, воцарившаяся в кабинете, оказалась настолько длительной, что Валиде-султан пришлось повернуться лицом к присутствующим, чтобы выяснить причину долгого молчания.
Великий визирь неподвижно сидел за столом, внимательно рассматривая вошедших.
В нескольких шагах перед ним стояли две женщины.
Ближе к двери, сцепив перед собой кисти рук, склонив голову и смиренно опустив глаза долу, стояла пожилая женщина лет пятидесяти. На полшага ближе к столу визиря, выпрямив спину, в напряжённой позе, не склоняя головы, но не поднимая глаз, стояла совсем юная девушка.
В одеждах вошедших, во всём их внешнем облике просматривались балканские черты. Девушка была в тонкой вышитой рубашке с пышными рукавами, поверх которой была надета курточка красного сукна с длинным, разрезанным по внутреннему шву рукавом, что давало свободу жестам её тонких рук. Её длинная широкая юбка была щедро расшита золотым орнаментом. Головку девушки венчала небольшая плоская шапочка с красным верхом, а воротник рубашки был застёгнут золотой брошью, в которой блистал относительно крупный бриллиант.
Вся одежда её, все тона и расцветки были гармонично подобраны, что подчёркивало достоинства её стройной фигуры и делало честь её вкусу. Тонкие черты лица, розового мрамора кожа, бесконечно длинные, опущенные ресницы, яркие, пухлые, тонко очерченные губы – всё это создавало образ чистоты и невинности.
Словно заворожённый, великий визирь не мог оторвать взгляда от удивительных черт юной визитёрши, обезоружившей его внезапностью своего появления.
