Неожиданно Кёсем почувствовала, что она что-то пропустила. Да, она не обратила внимания на что-то важное. Что же это было? В то время пока она наблюдала за тем, как Ахмед-паша поедал глазами собеседницу, что-то прозвучало. Неожиданно бриллиант, сверкнувший на шее юной гостьи, напомнил Валиде-султан, что сопровождавшая Розанду Ягмур назвала её княжной!
Бесцеремонно прервав Ахмеда-пашу, увлечённо беседующего с девушкой, Кёсем строго спросила:
– Кто она?
– Дочь правителя Молдавского княжества Василия Лупу. Младшая дочь.
Кёсем внимательно посмотрела на молдавскую княжну. Розанда спокойно смотрела в глаза властной турчанки. «Или смелая, или глупая, она не понимает, куда попала и с кем разговаривает», – подумала Кёсем, а вслух спросила:
– Как она здесь оказалась?
– Я ещё месяц назад отправил в Яссы фирман о том, чтобы князь Лупу прислал заложника. Вот он и прислал…
Кёсем всё больше проникалась симпатией к девушке, как оказалось, заложнице.
– Почему он отправил младшую дочь?
– У него, кроме этой девочки, никого более нет. Был сын, но он умер. Старшую свою дочь Лупу выдал замуж за литовского князя Радзивилла, что, собственно говоря, и является основанием для заложничества. Этот брак не что иное, как его очевидная попытка сблизить Молдавское княжество с Речью Посполитой, в частности с могущественными литовскими династиями. Можем ли мы не реагировать, когда наш вассал постепенно выходит из-под нашего влияния? Последствия могут быть крайне неожиданными и неприятными. Заложник в подобной ситуации – самое верное средство.
Кёсем подошла к Розанде, взяла в руку шитый золотом рукав и, рассматривая затейливый орнамент, тихо спросила:
– Ты не боишься?
Ягмур перевела, и в ответ прозвучало:
– Заложница не наложница. Я так понимаю.
Пережив за свою долгую жизнь несколько дворцовых переворотов, будучи организатором сотен интриг, участвуя в мелких и больших заговорах, Валиде-султан никогда бы не подумала, что в её давно очерствевшем сердце вдруг шевельнётся чувство материнской нежности к совершенно незнакомой, чужой по религии, культуре и языку девушке, ничем, по сути, не отличающейся от нескольких сотен бездельниц, прожигающих свои годы в гареме в надежде, что через год или несколько лет на них снизойдёт божья милость и их осчастливит своим вниманием султан.
– Ты необыкновенно смелая девушка.
Ответ, прозвучавший через услужливо трясущуюся Ягмур, убедил Кёсем, что перед ней действительно незаурядная девушка:
– У нас «необыкновенными» считают только трусов, – спокойно ответила Розанда. – Все остальные честные и нормальные, а нормальному и честному бояться нечего.
«Боже, как ты наивна и чиста», – подумала Валиде-султан и добавила:
– Аферин… Кьямам[31].
* * *
Это был странный период в жизни Османской империи: время влияния случайных людей, фавориток ненормального, объятого похотью султана. Кёсем с досадой следила за тем, как наглые безродные девицы верховодят уже не только в гареме, но и при дворе.
Согласно специфическому вкусу полоумного султана, которого безумно возбуждали тучные женщины, всех невольниц, обладающих выдающимися габаритами, было приказано привозить в гарем, где им полагалось вести малоподвижный образ жизни и съедать большое количество сладостей. В результате гарем Топкапы был переполнен толстыми, бесформенными наложницами, вес которых варьировался от 115 до 220 килограммов.
