– Но матушка, – удивлённо пробасила Фисба, – неужели такое возможно? Неужто вы желаете эту грязнулю наградить?
– Не волнуйся, детка, – улыбнулась ей в ответ Гудруна, – всякий человек достоин похвалы, только каждый в своё время.
В этот миг в комнату вошёл барон, несший в руках коробку, перевязанную зелёным бантом.
– Вот твоя награда, Золушка, – с неприкрытым благородством произнесла Гудруна, выглядевшая в тот миг словно Цицерон, произносящий речь в Сенате, – портной, что шил нам платья, был попрошен мною на глаз прикинуть, какова твоя мерка, и сшить тебе платье тоже. Завтра ты отправишься на бал вместе со всеми нами. Мы вновь будем одной семьёй!
– Но мама! – Клоринда заверещала так, что на люстре затряслись хрустальные подвески, – вы не иначе как умом тронулись!
– Попридержи язык, и не смей так с матерью разговаривать! – зашипела змеёй в её сторону Гудруна, прибавив шёпотом, – не переживай, сокровище моё, я приготовила вам сюрприз, завтра повеселитесь!
Золушка была на седьмом небе от счастья – исполнялась её заветная мечта, наконец-то выйти в свет, потанцевать на балу, пообщаться с молодыми людьми и увидеть самого принца! Она так мечтала об этом всю жизнь, и вот теперь была на пороге свершения заветного чуда! Отец хитро посматривал на неё, ибо давно знал, что Гудруна по непонятной причине вдруг решила сделать отвергнутой дочери приятное. «Неужели визит этого лакея разжалобил старуху?», терялся в догадках он, «хорошо бы…».
Отблагодарив тысячей реверансов и батюшку, и матушку, Золушка развязала непослушными пальцами бант и раскрыла коробку. Руки всегда отказываются повиноваться, когда ты на пороге свершения давней мечты – до неё остаётся лишь один шаг, одно движение пальцев, а ты стоишь и не можешь ничего сделать. Сейчас у Золушки было именно такое состояние – прежде, чем откинуть крышку, она немного помедлила, зажмурилась что было мочи, и, вновь раскрыв глаза, извлекла из коробки красивое платье нежно-зелёного цвета, напоминавшего о молодой травке на лужайке перед их домом. Прижав его к себе и ещё раз раскланявшись с родителями, она убежала к себе в коморку. В эту ночь она была самым счастливым на свете человеком!
Наутро стали готовиться к выезду. Запрягли коней, нарядили кучера и двух лакеев в парадные ливреи, не щадя подушили внутри кареты, давно уже стоявшей без дела и оттого покрывшейся плесенью изнутри.
– Золушка, – молвила Гудруна, прежде чем начать облачаться в праздничное платье, – будь любезна, принеси-ка мне своё, у меня появилось одна мысль касательно кое-какой его детали.
Недолго думая, Золушка побежала за платьем. Отсчитывая сначала часы, а потом и минуты до того мига, когда она, наконец, отмоет сажу и наденет это великолепное светло-зелёное платье и отправится на бал в парадной карете. Уже через четыре минуты она вновь стояла перед баронессой с коробкой, в которой покоился её наряд. Гудруна с каменным лицом приняла у неё коробку, открыла крышку и вынула платье.
– Я так и думала, – зацокала языком она, – при послеполуденном освещении оно именно такого цвета, какого я бы желала иметь траву на лужайке перед домом постоянно. А теперь такая пора, что травка бледная и пожухшая… Цвет твоего платья, милочка, расстраивает меня. Неужели ты желаешь, чтобы твоя ненаглядная матушка была в плохом настроении на княжеском балу?
Сёстры нервно захихикали, а Золушка насторожилась – она почувствовала, что старуха приготовила её неприятный сюрприз.
