- Ну-у, сейчас покажу, - я икнула и тут же прикрыла рот рукой. - Есть у вас бумага, краска и... ик... клей?!
Следующие полчаса мы увлеченно вырезали и клеили бумажные ромашки, а потом с не меньшим энтузиазмом обрывали им лепестки. Моё состояние было странным и до боли напоминало опьянение - невообразимая лёгкость во всём теле, смех, легко переходящий в слезы и обратно, головокружение, которое казалось даже приятным...
- Повтори ещё раз! - умоляюще шептала "груша", и я послушно в стотысячный раз декламировала детскую считалку:
Любишь,
Не любишь,
Поцелуешь,
Не поцелуешь,
Обнимешь,
Обманешь,
Чужой,
Моим станешь,
К сердцу прижмёшь,
К чёрту пошлёшь...
...
Правда, чёрта пришлось заменить на неведомую "хмыру", но мои внезапные подружки оказались в полном восторге. У каждой из них имелся в наличии сердечный друг, на которого обязательно надо было погадать.
- А ты, лирта Ка-мил-ла?
- А что - я?
- Погадать тебе на того милого лирта, с которым ты с утра пришла? - шутливо спросила Катриса. Как я поняла, она была новенькая и Марта не знала, чем сразу завоевала мою безоговорочную симпатию.
- Д-давайте! - отчаянно выговорила я слово, которое оказалось неожиданно трудным, и осела на мягкую софу в центре гостиной - времени полдень, клиентов нет, девчонки скучают и развлекают себя общением со мной. - Гад-дайте!
- Ты бы не налегала на ягоды черноцвета, - сочувственно произнесла аппетитная блондинка, та самая, что вчера подметала двор. – Из него вино делают, от них голову ой как сносит…
- Да?! – удивилась я. – Понят-ненько... Но если что, на того жирного уродского лирта я всё равно, ик, не согласна!
Катриса подала мне свежесделанную ромашку, и я принялась отрывать лепесток за лепестком, а приговаривали мы все хором:
Любишь…
Не любишь…
…
Лепестков было много, я, пожалуй, раза три повторила ненавистный уже стишок.
К сердцу прижмёшь…
Остался один лепесток, последний.
Сердце заколотилось сильно-сильно, и я, пусть даже опьяневшая от местного ягодного алкоголя, разозлилась на себя за это. Нужен мне этот… дурак.
Пусть посылает хоть к чёрту, хоть к хмыре.
…лишь бы вернулся скорее.
17. Глава 17.
Кто-то тихонько, почти ласково теребит меня за плечо, гладит по щеке, а я, между прочим, сплю, и мне так неожиданно хорошо, так тепло и уютно.
Ну, кому ещё понадобилось до меня докопаться, а?
- Кларисса, уйди-и, - наугад тяну я, не открывая глаз. - Если ты припасла мне очередного хмырова клиента, то мне и одного вчерашнего достаточно. Дай поспать!
- Интере-е-е-сно, - так же нараспев произносит голос в ответ. Мужской голос. - А можно поподробнее, по поводу клиентов?
Я резко открываю глаза и сажусь, отчего голова начинает моментально звенеть воскресным колоколом. Рядом со мной, точнее, с небольшой софой, накрытой вязаным покрывалом, на которой я и свернулась калачиком под невероятно эффективно усыпляющим пуховым одеялом - никогда под такими не спала! - на корточках сидит изрядно посвежевший Март и смотрит на меня, чуть прищурив тёмные глаза с трогательно длинными ресницами.
На меня, растрёпанную, заспанную, с опухшими глазами, ниточкой слюны из уголка рта и бормочущую что-то там о клиентах!
Тьфу, позорище.
- Вернулся чуть раньше, - всё столь же задумчиво продолжает Март и не спешит подняться. - А тут такое веселье. Моя беспамятная лирта спит посреди гостиной дома любовных утех в таком смутительном виде, и пахнет от неё перебродившими ягодами черноцвета. Старый извращенец Артлан наворачивает круги вокруг сего заведения с просьбами увидеть неприступную чаровницу с локонами цвета морской волны и пожамкать её за всякое, хотя одновременно намекает, что у него, у него-то! - не хватило средств, такую высокую цену заломила лирта за свои услуги. Девицы говорят, что вы просто очаровательна и просят оставить себе, как домашнюю зверушку. А у центрального гостевого входа красуется неописуемый цветочно-эротический шедевр, и все в один голос твердят, что это идея лирты Камиллы. Агнесса, я тебя на сутки только одну оставил!
