Но в одной со мной камере?! Это уже подходит под разряд пыток.
- Вам осталось жить пять дней, лирта, - тихо закончил черноволосый. - Возможно, вы ненавидите страну, в которой родились и выросли. Возможно, вам безразлична судьба других людей. Но ваша собственная жизнь? Вы так молоды, лирта. Ваша жизнь, пусть даже в неволе, могла бы продлиться... дольше.
...господи всемогущий!
Красавчик-мент поворачивается ко мне спиной, тёмно-коричневый длинный плащ мягко шелестит складками. Не тот плащ, который с руками и застёгивается на пуговицы, а тот самый, старинный, накидка с плащом… епанча? Какулус? Крантер? Откуда-то из памяти всплывают эти странные названия, может быть со времен средней школы, когда я увлекалась кроссвордами? Одно ясно – менты так ходить не будут.
- Вы кто? – хрипло спрашиваю я его спину, такую ровную – хоть линейку прикладывай. – Вы кто вообще?
- Упырь в плаще, - мужчина хмыкнул и развернулся, а мне как-то не захотелось смеяться.
– Вы куда?!
- Я, моя дорогая лирта, домой. На сегодня моя служба закончена.
- А я?! – единственное, что я смогла выдавить из себя, хотя хотелось орать: «не имеете права», «в чём меня обвиняют», «меня подставили», «это всё кот», «позовите бабу Валю» и коронное «я ни чём не виновата». Внезапно уши заложило, как при высоком давлении – но через миг звуки вернулись.
- А у вас остаётся пять суток, начиная с сегодняшнего вечера. И если память вам по-прежнему отказывает, лирта, то напомню – казни в Магре происходят обычно на закате.
- А обход главврача когда?
- Что?
- Ничего… Не оставляйте меня, здесь грязно, здесь крысы бегают! – почти выкрикнула я. Какой смысл убеждать сумасшедших, что они сумасшедшие?
- А вы хотите, чтобы в Винзоре была ещё и уборщица?! – искренне удивился черноволосый. – До таких вершин наше с вами общение ещё не доходило…
Но что касается крысы, то – никаких проблем.
Крыса, мирно догрызавшая в уголке какой-то сухарик, настороженно подняла голову. Мужчина сделал шаг, каким-то нечеловечески быстрым движением наклонился и ухватил заверещавшего зверька за шкирку, поднёс к лицу, втянул носом воздух. Я вдруг отчётливо представила себе, как «упырь в плаще» демонстрирует отросшие клыки в кровожадной ухмылке и одним движением откусывает крысе голову, а потом тщательно, со вкусом пережёвывает – после чего я сразу признаюсь хоть в хранении наркоты, хоть в покушении на «короля», хоть в попытке хищения бабывалиной пенсии.
- Не надо! – пискнула я, а потенциальный упырь дёрнул рукой – и крыса безвольным меховым комком упала на пол, несколько раз дёрнулась и затихла. Голова у неё точно была на месте, но она явно была мертвее камня.
- Доброй ночи, да хранит вас Тирата, лирта, и да развяжет она ваш не в меру бойкий язык, - почти светски произнёс мужчина и всё-таки вышел, а я отползла от крысиного трупика, уселась прямо на омерзительно грязный холодный пол и завыла белугой.
Узник в соседней камере глухо, судорожно закашлялся. Выбирать между чумой и туберкулёзом мне ещё не приходилось, и я прямо на пятой точке поползла подальше от них от всех. Сначала ощутила спиной шершавые прутья, а потом, совершенно неожиданно, на плечо опустилась чья-то рука.
- Эй, лирта, хорош выть.
Я резко обернулась и за решётчатой стеной увидела женщину. Совершенно обычную женщину, лет сорока на вид, в длинной тёмной хламиде, с перепачканным в пыли лицом, не накрашенным, ещё далеко не старым, но очень усталым – вряд ли ей было больше сорока лет. Волосы, неожиданно густые и пышные, были удивительно чистого шоколадного оттенка, вероятно, крашеные, а то и вовсе парик.
