Старый товарищ доживал свой век в госпитале для искалеченных и дряхлых воинов. Всякий вступающий в Орден знал, что, когда не сможет держать в руках меч, то не пропадет, как то может случиться в миру. Его ждет тихая достойная старость в госпитале, где за ним станут ухаживают братья-священники.
– Винрих, на душе у меня неспокойно, даже спать перестал, все ворочаюсь с бока на бок. Что-то ожидает наш Орден в будущем? – признался другу доживающий свой век рыцарь.
– Все идет наилучшим образом по воле Девы Марии, мы как никогда сильны. К тому же в Европе сейчас две курии и два папы: Урбан VI и Климент VII, и если один начинает перечить нам, то мы обращаемся к другому…
– Ты этому радуешься, а я скорблю. Рассказывают, что каждый из пап жестоко расправляется со своими противниками, их сжигают, им отрубают головы. Вся Папская область превратилась в поле сражения и взаимного истребления. Повсюду царят страх и смута. Дошло до того, что известная своей праведностью Екатерина Сиенская советует Урбану объявить крестовый поход против Климента… Что ж в этом хорошего?
– Жестокий и губительный недуг переживает церковь, ее сыны раздирают ей грудь змеиными зубами, зато для Ордена это как нельзя более кстати… Смута рано или поздно кончиться, и церковь выйдет из нее еще более сильной и обновленной.
– Ты пугаешь меня, Винрих, когда говоришь такое, ведь ты христианин…
– Опыт и знание жизни питают мой цинизм…
– Порой мне чудится, что невидимые черви подтачивают корни Ордена. Среди братьев нет того пыла и той самоотверженности, что прежде, не так строго соблюдается устав… Дух времени, который вынес нас на своих крутых волнах на невиданную высоту, отступает… Начинается отлив…
– Ерунда, Курт! Если бы я не видел тебя в бою, то, верно, подумал бы, что ты охвачен греховными сомнениями. Выкинь эти упадочнические мысли из башки. С каждым годом мы все сильнее и богаче…
– Это ничего не значит. Ты разве забыл, чем кончили наши братья тамплиеры[35]? Они тоже становились все богаче и богаче…
Великий магистр не любил вспоминать об этом, потому поморщился… Тогда было страшное время, говорили, что всю Францию устилал дым костров, на которых, как еретиков, сжигали «бедных рыцарей Христа и Соломонова Храма». Слава Деве Марии, Тевтонскому ордену подобное не грозит.
Фон Книпроде был отлично осведомлен обо всем, что творилось в Пруссии, в том числе и о том, что тщательно скрывалось. Да, братья, случалось, вели себя недостойно, в одном из замков заперли и изнасиловали польских женщин, а командор Велоны, совсем не из худших вояк, казнил невиновного, чтобы овладеть его женой… Теперь провинившиеся здесь, в подземной тюрьме, и никогда не увидят белого света, но что с того… Все чаще братья предпочитают Иисусу Христу Бахуса и Венеру… Растут и разногласия с вассалами Ордена, горожанами и крестьянами. Прежде замки служили защитой и убежищем для них, а теперь превратились в гнезда распутства, и лекарств против этого никто не знал, потому все молчали, делая вид, что ничего не происходит. Только Курт со своей баварской деревянностью до сих пор так и не научился держать язык за зубами… Бедный выживший из ума старик…
За беседой со старым приятелем Цольнер и застал гроссмейстера. Услышав, что вопрос неотложный, фон Книпроде похлопал старика по плечу и поднялся – Орден превыше всего.
– Если сможешь, приходи завтра, – прохрипел вслед тот.
