Смерть на голубятне или Дым без огня - страница 18

– С чем же, позвольте спросить, эта фамилия у вас срифмовалась?

Иван Никитич, наконец, поймав момент, когда можно будет уколоть Сладкова, загадочно промолчал, а потом проговорил:

– Сама жизнь иногда рифмует. Я такие моменты особенно люблю и стараюсь не упускать. А вы только что сами отказались узнать подробности смерти Карпухина, так что теперь не взыщите.

– Вы что же, видите связь между семейством Добытковых и смертью голубятника?

– Как знать…

– Так что же, вы беретесь за эту историю? Я ведь вам не просто так предлагаю. Само собой, ваши труды будут оплачены.

– Что же, и аванс вы готовы обсудить? – обрадовался, не подавая, однако, виду Иван Никитич.

– Непременно, – заверил его Петр Анисимович. – Непременно обсудим, причем не откладывая и с учетом нашей сегодняшней нехорошей ошибки.

Иван Никитич сделал неопределенное выражение лица, словно сомневаясь.

– Наше сотрудничество сделало бы честь «Листку»! – принялся уговаривать Сладков. – Соглашайтесь, Иван Никитич!

– Что ж, Петр Анисимович, я, пожалуй, и соглашусь. Меня, надо признаться, заинтриговала ваша история. Что-то в ней есть таинственное. Кто знает, не разрастется ли она, и правда, в полновесный сюжет для романа?

Тут же они заключили соглашение, так что Купря вышел от Сладкова не просто удовлетворенный извинениями за утренний пасквиль, но и воодушевленный открывшимися перспективами работы и заработка. В кармане у него лежал конверт с несколькими ассигнациями аванса и фамилией состоятельного Черезболотинского семейства.

Направляясь к торговой Покровской улице, где, как он теперь вспомнил, была открыта лавка купцов Добытковых, о которых рассказал газетчик, Иван Никитич шагал все медленнее. Как прикажете явиться к людям, не будучи им представленным? С чего начать разговор? Сослаться на Сладкова? Признаться, что забрал из дома погибшего голубятника конверт, адресованный госпоже Добытковой? Нет, ерунда какая-то получается. Да они его и на порог не пустят после того, что про него в утренней газете было напечатано. Да и точно ли вышло ли уже опровержение?

Иван Никитич растерялся и остановился посреди улицы. Он был сейчас на Александровской. Здесь было по черезболтинским меркам людно: мимо ехала телега, нагруженная духмяным сеном, со стороны базара шли хозяйки, несли корзины с купленным или нераспроданным товаром, старуха тащила козу на веревке, мужик чинил забор, громко стучал, прибивая отошедшую доску, мимо прохромал старик, укутанный не по погоде. Глядя на него, Иван Никитич сначала ослабил галстук, под которым было жарко, а потом вспомнил про доктора. Вот кто вхож в любой дом! Решительно развернувшись, Иван Никитич пошагал в сторону больницы.

Доктора Самойлова он застал в дверях кабинета, где тот застрял на пороге, не пропускаемый далее полной дамой, закутанной в цветастый платок.

– Двигаться, Поликсена Ивановна, двигаться! – увещевал он пациентку. – Хоть бы просто ходить!

– Да куда ж мне ходить? – недоумевала она. – Может, хоть микстуру какую выпишите?

– Нету таких микстур, которые от ваших бед помогают. Так что, любезная Поликсена Ивановна, как с утра позавтракаете – да непременно тем, что я вам рекомендовал, а не как обычно – ступайте в сад и прогуливайтесь хотя бы полчаса.

– Полчаса? – ахнула дама. На лице ее читалось явное недовольство прописанным лечением. – У меня там и места столько нету, чтобы полчаса ходить.