в которой герой оказывается в полицейском участке
Ивана Никитича усадили на извозчика под пересуды собравшихся обывателей, не смущаясь тыкающих в него пальцами. Пристав поместился рядом, а городовой прицепился к коляске с того боку, где сидел Купря.
– Да что это вы, как будто меня арестовываете? – возмутился почему-то только теперь Иван Никитич. – Я что же, сбежать разве хотел?
– Действую по инструкции, – равнодушно пожал плечами пристав. – Я, господин Купря, лишнего не люблю. Вижу человека рядом с трупом – ну, значит, есть подозреваемый. Зачем вокруг да около ходить? Человеки – они народ простой. У нас тут в Черезболотинске хитрых преступлений не бывало покамест.
– Ну, знаете, это уже как-то чересчур!.. – задохнулся от возмущения Иван Никитич. – Я что же, теперь у вас подозреваемый?
Пристав хмыкнул и ткнул извозчика в спину. Коляска тронулась с места. От Карпухинского забора заулюлюкали мальчишки. Иван Никитич попытался даже подняться во весь рост, но коляску нещадно трясло на ухабах, да и Василий Никандрович тут же ловко ухватил его за рукав и усадил на место. Шлепнувшись на сиденье, Иван Никитич снова ощутил у себя в кармане унесенный из дома Карпухина сборник рассказов.
«Сейчас в отделении они, наверняка, станут меня обыскивать, – затрепетал Купря. – Книгу найдут и… и станут обвинять во всех грехах! Еще чего доброго решат, что у меня из-за этой книги вышел с Карпухиным спор и я ему того… шею свернул. Им ведь что? Лишь бы виноватого найти! И разбираться-то не станут. Застали на месте преступления, да еще и за кражей Карпухинского имущества. Чего тут и думать-то? Кто книжку спер, тот и голубятника укокошил. Впрочем, рассказы-то мои. Кто докажет, что я эту книгу из дома покойного вынес? Разве что она была подписана. Эх, надо было посмотреть, не было ли там имени владельца. Может, она и не Карпухинская вовсе, может, он ее вообще в читальне взял».
Иван Никитич боязливо покосился на пристава, трясшегося под боком, остро пахнувшего табаком и чесноком. Шмыг в ответ лукаво зыркнул из-под козырька.
«Ах, так ты вот как, – догадался Иван Никитич и сразу почувствовал себя несколько увереннее. – В кошки-мышки со мной играть изволишь, господин полицейский. Что ж, отчего не поиграть. Да я ведь и не виноват ни в чем! А что книгу забрал, так это еще доказать надо. И потом мало ли для чего я ее забрал. Может, правки какие внести хотел или автограф подписать».
Василий Никандрович, кажется, даже получал удовольствие от езды по ухабистой улице: сидел, выпятив грудь и весело покряхтывал, когда коляска подскакивала на ухабах особенно высоко. Прохожие останавливались и провожали их любопытными взглядами.
