– Ты у меня сейчас сам её слопаешь! – крикнул честолюбивый крокодильчик и поплыл в залив.
Едва он приблизился к берегу, как браконьеры выхватили свой сачок из воды, и крокодильчик оказался в сетке.
– Ты, конечно, самый смелый, – сказал Суровый Браконьер, – но ты и самый глупый. И за это тебя так жестоко наказывает судьба. В моём лице.
– Мама! Ой, мамочка моя! – заплакал крокодильчик.
Тогда Теряев вышел из-за баобаба и строго сказал:
– Вы не имеете права нарушать биологический баланс природы!
От неожиданности браконьеры уронили сачок в воду.
Крокодильчик выбрался из сетки и пустился наутёк по течению.
– Чтоб тебя, – крикнул ему вслед Суровый Браконьер и обернулся к Теряеву. – А тебе чего, мальчик? Какого тебе баланса ещё нужно?
Теряев, видя, что остался не понят, уточнил:
– Сафари на малолетних крокодилов запрещено!
– Я знаю, – сказал Суровый Браконьер.
– Это жестоко! – недоумевая, крикнул Теряев. – Это безчеловечно – пользоваться доверчивостью детей. Я обращаюсь к вашей совести…
– А я бессовестный, – сообщил Суровый Браконьер. – Мне и без совести комплексов хватает. Давай проверим: на твоей стороне совесть, на моей стороне – сила; посмотрим, чья возьмёт.
И коварные браконьеры накинули сачок на наивного Теряева. Он запутался в сетке и упал.
Браконьеры набросились на него. Тут бы пришел Теряеву конец, но из кустов, задыхающийся и бледный от волнения, выскочил теряевский крокодил, размахивая над головой карабином.
– Лапы за голову! Лицом к баобабу! – крикнул он.
Браконьеры покорились.
Крокодильчики, бывшие пленники, высыпали на поляну, как горох, из-за спины теряевского крокодила, вынули Теряева из сачка и затеяли вокруг него счастливый хоровод.
– Так всегда, – пробормотал Суровый Браконьер.
Теряев, глядя на крокодильчиков, тоже развеселился. Он плясал в кругу хоровода и пел:
– Крокодильчики мои,
Цветики речные,
Что глядите на меня,
Прямо как родные?
Это кем хрустите вы
В день весёлый мая?
Средь нескушанной травы
Головой качая!..
– Сколько можно мокнуть в воде?!
Теряев очнулся. Он лежал в ванне и в задумчивости проливал в воду кока-колу.
– У тебя скоро жабры вырастут, – предупредил из-за двери теряевский папа.
– Папа, давай поедем в джунгли, – попросил Теряев.
– Только джунглей мне и не хватает! Вкалываешь целый день, как проклятый, а в собственном доме холодную ванну принять нельзя.
– Папа! – трагическим голосом сказал Теряев. – Папочка! Уже август. Я тебя умоляю, пожалуйста, купи мне попугая. Я не могу вернуться без попугая в Москву.
Теряевский папа довольно долго молчал. В тишине был слышен душераздирающий сестрёнкин плач. Потом папа сказал:
– Даю тебе честное африканское слово – я непременно куплю тебе попугая.
…Успокоенный Теряев поплыл дальше через джунгли по мутной воде далёкой африканской реки на своём крокодиле:
– Свистит, и гремит, и грохочет кругом,
Гром пушек, шипенье снарядов.
И стал наш безстрашный и гордый «Варяг»
Подобен кромешному аду…
Крокодил подпевал без слов, пуская по воде пузыри.
За крутым поворотом реки открылся песчаный берег. На берегу в землю был врыт столб с надписью на доске: «СТОЯНКА ПЛЕМЕНИ ПИГМЕИ 200 МЕТРОВ».
Теряев с крокодилом выбрались на берег и пошли навестить племя.
Женщины племени копошились по хозяйству среди шалашей: солили на зиму бананы, перетирали на камнях кофейные зерна, доили буйволиц.
Дети играли в войнушку.
Очень молодой воин Мо-Ни-То стоял на холме у там-тама боевой тревоги с луком и колчаном, полным стрел. Он помахал Теряеву рукой.
