– Лучше сними. В них же ни черта не видно.
– Сниму, когда проскочим камеры. Мне ведь ещё возвращаться.
– Тебя всё равно станут подозревать. Ты ведь мой единственный друг, извини.
– Пусть сначала докажут! Я буду твердить, что ничего не знал, – Ленни отважно улыбнулся. – Но лучше бы нам не попасть на эти чёртовы камеры.
Когда наступили сумерки, они двинулись в путь.
Кирпичный забор вокруг приюта был невысоким, но по всему периметру стояли камеры. Проскочить мимо них незамеченным можно было лишь в одном месте – в самом углу забора, где впритык к нему росла ива. Её густая крона полностью перекрывала обзор камерам, а по стволу можно было легко вскарабкаться и спрыгнуть уже за оградой. Так они и поступили.
Под ними затрещали кусты, растущие по другую сторону.
Ленни, которому ветка впилась в ногу, выругался.
– Тихо, – зашипел на него Алекс.
– Я коленку разодрал, похоже.
– Идти сможешь?
– Кажется, да. Просто штаны порвал.
– Всё равно потом выкидывать. Бежим.
Пригибаясь, они затрусили к речке. Она была неглубокая и медленная, перейти её вброд не составило никакого труда. Зато на другом берегу начиналось лесонасаждение из молодых сосен, растущих ровными рядами. Идти между ними по серебристой в свете луны опавшей хвое оказалось легко и приятно.
В глубине души Алекса беспокоило, что они могут сбиться с пути. У него с собой не было ни компаса, ни карты. Телефонов воспитанникам приюта не полагалось, а учебный планшет он решил не брать, чтобы не оставить шансов себя выследить. Единственное, что он с собой взял – это механические наручные часы, подарок Ленни.
– Держи, это отцовские, – однажды он протянул их Алексу.
Металлический корпус красиво блестел на кожаном ремешке.
– Шутишь! Тебе разве не жалко?
– Он нас с Марком бросил. Отдал в приют после смерти мамы, чтобы не мешали ему работать. Сказал, что детям нечего делать в Арктике, да и не разрешат нам жить на нефтяной платформе.
Но Алекса всё равно восхитил такой щедрый подарок. Часы очень ему понравились: он заводил их каждое утро и снимал только перед походом в душ.
В тот раз они с Ленни впервые заговорили о своих семьях.
– Хорошо иметь родственников, – с затаённой завистью сказал Алекс. – У тебя есть брат, который во всём помогает, и отец есть, пусть он и далеко отсюда. А у меня никого.
– Марк не особо-то мне помогает. Он сам едва выживает на те гроши, что ему платят. Хорошо, что меня здесь кормят и одевают. Брат бы не потянул.
– Зато ты знаешь, что в мире есть люди, которым не наплевать на тебя.
– Ага, – криво улыбнулся Ленни, – особенно отцу. И потом я каждый день боюсь, что с братом что-нибудь случится. Останусь тогда совсем один.
– Я уже один. С самого рождения.
– Извини.
– Да не за что. Я найду способ всё исправить.
– Это какой?
– Увидишь. Когда-нибудь ты прочтешь обо мне в сети.
– Ох, не нравится мне твой взгляд.
Алексу внезапно вспомнился этот разговор, пока они шли по лесу, старясь не сбиться с пути. Дорога до поля шла по прямой, однако они всё равно едва его не проскочили. Ориентиром должно было служить шоссе по правую руку, но, когда они вышли из-за деревьев, свет от фонарей вдоль дороги почему-то оказался позади них. В панике они начали ходить вокруг, пока внезапно не набрели на поле.
К тому моменту, когда Алекс и Ленни оказались перед зарослями высокой травы, небо на востоке начало светлеть.
– Где он? Мы опоздали? – нервно спросил Алекс, оглядываясь по сторонам.
