Смерть в Сонагачи - страница 20

Однако после всей этой кутерьмы с отбором мать по-прежнему придиралась к его жене и неустанно пилила всех домочадцев. Постепенно до Самшера дошло, что матери нужна невестка, которую она могла бы мучить, а не любить. И все бы ничего, если б мать держала его подальше от этих распрей. Но она вовсе не собиралась его щадить.

– В чем дело, Амма? Почему ты все время кричишь?

– О, я кричу? Это я-то? Выходит, я во всем виновата? Я всего лишь забочусь о твоем будущем, а он, видите ли, приходит домой и первое, что делает, это указывает мне…

– Амма, – Самшер перебил ее, – может, ты просто расскажешь мне, что случилось?

– У нее будет девочка! – Мать Самшера указала пальцем на его съежившуюся жену, олицетворяя толпу в суде над ведьмой. – Шармаджи сказал, что в этом нет никаких сомнений.

Шармаджи был одаренным шарлатаном. Самшер мечтал о том, как однажды наденет на старую жабу наручники и потащит его в камеру. Но мысль о том, что придется съехать из собственного дома или провести остаток жизни, выслушивая проклятия матери, останавливала его от резких шагов. Вера матери в Шармаджи перевешивала ее веру в бога. Он был для нее семейным астрологом. Каждый вторник она принимала душ, надевала чистое выглаженное сари и отправлялась к нему с визитом, чтобы обсудить свои домашние дела и получить рекомендации на будущее. Шармаджи как-то сказал матери, что Самшер никогда не поступит в полицию и лучше бы ему устроиться на работу электриком. Когда Самшер доказал ошибочность этого пророчества, Шармаджи предсказал ему гибель в автомобильной погоне или от руки шлюхи. Это предзнаменование обернулось раскатами материнских проклятий и каждодневными стенаниями на протяжении некоторого времени. Никакие факты или доказательства карикатурности этого персонажа не могли поколебать ее веру, и у Самшера развилась стойкая ненависть к мошеннику.

– Он не может предсказать пол ребенка, Амма, – попытался успокоить ее Самшер. – Только врачи могут это определить, а им запрещено раскрывать тайну.

Мать набросилась на него, как ангел-мститель.

– Я видела, как она ела лимоны, о да, – торжествующе произнесла она. – И тамаринды![25] Видела собственными глазами! Только не говори мне, что это ничего не значит. Все признаки мне хорошо известны. Она светится! – Мать ткнула обвиняющим пальцем в сторону несчастной жены.

Самшер поспешил в спальню, мельком взглянув на жену, которая медленно удалялась в темноту кухни.

Позже той ночью, когда она лежала рядом с ним, стараясь сжаться и быть незаметной, Самшер почувствовал желание что-то сказать.

– Не переживай, – начал он. – Амма просто… Амма. Лает, но не кусает.

Он расслышал тихие рыдания, тонущие в подушках, дабы не выплеснуться в нечто громкое и уродливое. Повернулся на бок и осторожно положил руку ей на голову, поглаживая черные пряди, выбившиеся из длинной косы. Спустя мгновение она заговорила тихим, извиняющимся голосом.

– Но что, если она права?

Самшер обнял ее за талию другой рукой, притянул ближе к себе, коснулся губами ее шеи и сказал:

– Я бы хотел дочь. Мне бы это очень понравилось.

Наскар сверился с наручными часами. Последний раз он проделывал это ровно два часа назад. Офицер Сингх до сих пор не прибыл, и констебль Балок-да рвал и метал. Женщины не покидали участок, и казалось, что день ото дня толпа все увеличивается. Он попробовал пересчитать их по головам – одна, две, три… тринадцать – и снова сбился со счета. Женщины прогуливались по территории, развернув перед собой плакаты. Время от времени они устраивали перекусы, и жестянки с сухими пайками искрились в лучах послеполуденного солнца. Они вели разговоры, смеялись, и Наскар ловил себя на том, что в воздухе царит праздничное веселье. Никто бы не подумал, что они пришли сюда протестовать против убийства, если бы не прочитал их лозунги. Он покачал головой. Женщины оккупировали пятачок Балока-да, где тот обычно дымил зловонными биди, когда офицера не было поблизости. Пока женщины не разойдутся, Балоку-да придется томиться без курева и пыхтеть от злости. Ближе к вечеру некоторые женщины ушли, что неудивительно, учитывая их профессию. Если бы мать знала, что здесь творится, она могла бы не пустить его на работу. Наскар произнес короткую молитву, сложил ладони и дважды коснулся лба. Чем быстрее во всем этом разберутся, тем лучше будет для всех, подумал он. Если только сааб офицер предпримет что-нибудь, чтобы избавиться от этих женщин.