Я не знала, связана ли эта частичка магического мира с убийством человека. Но интуиция подсказывала, что связь точно была. Никогда раньше моя интуиция не давала о себе знать так ярко и настойчиво. И я поспешила снова к дверям кухни. Отец разговаривал по телефону с полицией, и, улучив момент, когда он отвернулся, я применила магию, хотя это и было строжайше запрещено в человеческим мире. Я сохранила момент времени и пространства, заключив его в миниатюрный шарик. Я хотела сама подробнее изучить место убийства. Но подойти к телу сейчас, значит привлечь к себе ненужное внимание. А сохраненный момент я могла бы рассмотреть и позже, подробно и без свидетелей.
Как только я сунула шарик в карман, прибыла первая машина полиции.
***
Вернувшись к полудню в санаторий, отец первым делом поспешил к деду, так как думал, что он уже взволнован нашим долгим отсутствием. И был немного разочарован, когда узнал, что дед о нас даже не вспоминал, подозревая, что мы застряли в гостях у странноватого художника. Он был больше обеспокоен тем, что к 11 часам к нему не пришел Николай, обещавший отвезти деда в городской парк, где собираются любители шахматной игры. Никто из сотрудников так и не смог отыскать Николая. Даже Лилия не знала где он, и тоже начала демонстрировать некоторое волнение по поводу его отсутствия. Его комната была не заперта, но пуста. Отсутствовала его привычная дорожная сумка и часть вещей. Все выглядело так, будто он в спешке собрался и уехал. Масла в огонь всеобщей нервозности подлила приехавшая полиция.
В пиджаке трупа, найденного нами на полу кухни в доме пожилой пары, нашли визитку дома отдыха, где мы отдыхали. Из сотрудников и постояльцев под описание подходил только Николай. После осмотра комнаты представители органов увезли Лилию опознать тело, ведь Николай был близок только с ней. Как выяснилось, ближе её у сироты никого не было. Хоть лицо и было повреждено, но общие черты были узнаваемы, и она опознала в убитом Николая.
С красными заплаканными глазами она вернулась обратно в санаторий. Первым в вестибюле ее встретил мой дед.
– Ну?! Это же не он? Скажите, что это не он? – дед, как мальчонка, умоляющим взглядом смотрел на Лилию со своего кресла. Лиля молча покачала головой, уставившись на носки своих туфель. Прямо, как Николай в их первую встречу.
Дед сразу поник. Его лицо стало похоже на небрежно брошенный кусок мятой серой ткани – не разобрать ни черт лица, ни выражения, ни эмоций.
– Золотце, – обратился он ко мне почти шёпотом, – проводи меня в номер. Я хочу побыть один.
Дед закрылся у себя, отец ходил туда сюда по террасе, взбудораженный происшествием, Марк куда-то исчез, его с утра никто не видел. И я тоже ушла к себе в номер.
Заперев дверь изнутри, чтобы избежать случайных визитеров, я залезла на кровать под покрывало. И, как в детстве с мамой, наколдовала шумо-изоляционный купол вокруг себя и искорку для освещения. Только тогда я решилась достать из кармана шарик с моментом с места убийства, и таинственную шкатулочку-кристалл.
Я рассматривала место, теребя в руках шкатулку, досконально всматриваясь в детали интерьера, костюма убитого и прочее. И мне, почему-то, было безумно интересно. И где-то в глубине души маленький чертёнок подтрунивал надо мной, что девочке такое не должно нравиться, и что это не нормально интересоваться смертью в моем юном возрасте.
