Запах разлитого по алюминиевым тарелкам супа переданного через кормушки, неприятно щекотал в носу. Баландёры, прекратив раздачу пищи с грохотом на тележках катили к противоположному выходу огромные бидоны с остатками пищи. В тюрьме по-настоящему начинаешь понимать печальную перспективу находящихся здесь осужденных за тяжкие преступления, приговоренных к высшей мере.
В конце длинного коридора они подошли к двери, которая отличалась от остальных по цвету и по размеру на ней висела табличка: «Здравпункт».
Выводная сравнительно молодая женщина приятной внешности с акцентом, точнее с нижегородским говором открыла дверь лазарета, попросила пройти и подождать. Войдя в комнату Ромова удивила необычная чистота, для столь мрачного заведения: белые стены, крашенный в желтый цвет пол, яркое освещение люмининценных ламп, подчеркивали белизну без того белых стен, придавало кабинету особый шарм, статус спокойствия, комфорта и необычной чистоты.
Помещение здравпункта после тусклого освещения в коридорах, выгодно отличалось от мрачных тюремных стен, напоминало маленький одинокий островок с чисто белым песком посреди огромного океана, в бухте которого стояла илистая мутная зловонная грязная вода с гниющими водорослями. Резкая контрастность внутри здания тюрьмы с помещением лазарета напоминало в обыденной жизни существующие противоположности: черное и белое, печаль и радость, добро и зло. На деле здравпункт был обычным врачебным кабинетом, каких множество в поликлиниках, отличие его состояло в том, стол и табурет намертво прикреплены металлическими болтами к полу. Высокий потолок подчеркивал необычность помещения, становилось понятным, оно находится в старинной постройке, созданной в далеком прошлом, настоящими мастерами, кое-где сохранившиеся лепнина, подчеркивала значимость строения, его принадлежность к высокой культуре.
Кушетка, покрытая белой стерильно чистой простынею, стояла у входа. Отсутствие дневного света не вызывало чувство тревоги, не бросалось в глаза, нахождение в лазарете придавало уверенность поднимало настроение. Выводная перехватив удивленный взгляд адвоката, не удержалась, усмехнувшись, произнесла:
– Здесь всё как у людей. Располагайтесь, сейчас приведу, понадобится время, чтобы собраться, одеться три месяца его не выводили из камеры, поди совсем одичал – она хотела было выйти из лазарета.
Ромов в свою очередь обратился к ней:
– Валентина Петровна. Скажите, пожалуйста. Кто такие вэмээнщикими? Почему их так называют?
Она с неподдельным удивлением посмотрела на адвоката, явно не ожидала вопроса, ответила:
– Это преступники, приговоренные судом к высшей мере наказания, на личном деле каждого большими буквами написано: ВМН. Разве не знали?
Ромов промолчал, откуда ему было знать, в институте не учили в консультации, находясь на стажировке, об этом не говорили. Он не имел ни малейшего представления о людях, совершивших особо тяжкие преступления за которые, законом предусмотрено суровое наказание в виде исключительной меры вплоть до смертной казни, для обычного человека это за гранью понимания. Абреватура букв ВМН, ни о чем не говорила, если бы не выводная, он никогда бы не узнал, обозначение этих трех букв, как не знал бы о существовании категории отдельных осужденных, так называемых смертников.
Оказавшись впервые перед реальной действительностью встрече с особо опасным преступником, приговоренным к высшей мере, адвокат Ромов раньше представить себе не мог, что такое возможно, когда-нибудь он будет находиться в подвале тюрьмы в ожидании встречи с одним из приговоренных.
