– Кардинальской шапкой?
– Откуда мне знать? Да и какая разница?
Осталось четыре минуты. Я набираю побольше воздуха в легкие, как будто собираюсь нырять в глубину.
– Я спрашиваю у этого человека в шапке: «Зачем меня сюда привели?» Но он ничего не отвечает, только смотрит. Затем открывается дверь, и в комнату заходят еще два человека: один – в одежде священника, а другой – в каком-то странном кожаном костюме.
О боже. Я вдруг снова увидела их перед собой.
– У него… что-то в руках. Какие-то палки с веревками. Он говорит: «Этим мы выбьем из нее правду».
В эту секунду у меня возникло странное чувство, будто по спине пробежала крыса. Волосы на руках встали торчком, меня затрясло.
Я сжала кулаки так сильно, что ногти больно врезались в ладони, но это не помогло – стало только страшнее. Руки налились свинцом, как будто меня парализовало.
Лейдеман подъехал на своем стуле поближе. Теперь он сидел прямо передо мной.
– Я бегу назад, – шепчу я. – К нишам, чтобы выхватить меч у одной из тех молчаливых фигур, хватаю за рукав, он мокрый, в воздухе стоит какой-то отвратительных запах, от которого меня тошнит. И тут я замечаю, что стою в луже крови. Надеясь на чью-нибудь помощь, я оглядываюсь по сторонам и вдруг вижу какую-то женщину. Она стоит на коленях и молится. «Мама! – кричу я. – Помоги мне! Помоги мне, прошу!» Я протягиваю к ней руки, а она уменьшается и уменьшается. А затем… – Мне пришлось несколько раз сглотнуть слюну, прежде чем я смогла продолжить. – А затем вместо нее появляется жаба. Мерзкая коричневая жаба, усыпанная бородавками, и тут я слышу голос…
– Голос? Чей? Того мужчины за столом?
– Нет, жабы. Она говорит: «Все будет хорошо, Майте».
– Майте?.. – удивленно повторяет Вард.
Я киваю:
– Да, Майте. – Глаза начинает щипать от слез. Я беру платок и шепчу, не глядя на Варда: – Самое странное, что… что я ни на секунду не сомневалась: Майте – это я.
Тушь наверняка уже растеклась по всему лицу, но на этот раз мне почему-то было все равно. Я посмотрела на Варда, который сидел настолько близко, что я чувствовала запах его шампуня, и процедила:
– Убедились, что внутри кто-то есть?
Три дня спустя я отправила ему такое письмо: «Здравствуйте, Вард! У меня диссоциативное расстройство личности? Или шизофрения? Очень жду ответа».
На следующее утро я получила ответ. Отправленный в полвторого ночи. Неужели Лейдеман за меня беспокоится? И поэтому не мог уснуть?
«Дорогая Одри, – писал он, – я не любитель наклеивать ярлыки. Они используются для классификации и упорядочивания невероятного богатства человеческого разума, но на самом деле никак не помогают. Давай сначала узнаем поподробнее, что именно происходит. С уважением, Вард».
– Майте – это баскское имя, – сообщила я в четверг, усевшись в свое белое кресло. – Я в интернете нашла.
– Любопытно, – задумчиво произнес Вард. Размышляя о чем-то, он внимательно посмотрел на меня, но теперь, когда он начал мне нравиться, я была не против. На маленьком столике рядом с его рабочим креслом стоял древний кассетный диктофон, который я разглядывала, и Вард это заметил.
– А, это. Да, в прошлый раз ты поделилась таким количеством новой информации, что с этого момента я решил записывать наши консультации на пленку. Как тебе такая идея?
Сдвинув брови, я осматривала устройство на столике.
– А он вообще работает?
– Да, конечно. – Он погладил диктофон, словно тот мог обидеться на мои слова. Затем Вард нажал на кнопку и включил аппарат. Сначала кнопка отскочила обратно, но со второго раза все получилось: загорелся красный огонек.
