Царь Иоанн юродивых всегда слушал, хотя жизнь их в самой грязи протекает. Это удивительное смешение тех, кто высок по происхождению и кто низок и подл, однако в жизни получает неизмеримо больше – как по справедливости оценить? Вельский – каин. Бывший друг. А ныне кто? Веры ему нет.
Пришлось жаловать его в окольничие. А с ним и Кривого-Салтыкова, и многих иных званиями одарить. Без этого трудно начинать. Своего рода также нельзя было забыть. Степана Васильевича Годунова – в дворецкие. А Дмитрия Ивановича Годунова – в конюшие.
Знал он, что с самого начала за ним тайно наблюдают. Каждое его движение и слово взвешивают и обдумывают. Того гляди – наживешь врага и даже не заметишь этого.
Борис Годунов перекрестился. Не хватает ему той воли, что была в царе Иоанне. Ведь тот мог легко, не задумываясь, одарить человека, возвысить и унизить, как ничтожную тварь, смешать с грязью, и заставить смерть принять в муках. И все происходило так естественно, что ни у кого тени сомнений не возникало. Страх убивал любые чувства. Ему же, первому из рода Годуновых, кто так высоко поднялся, стал царем Руси, всюду мерещится недоброжелательство, тщательно скрываемое под маской благолепия и почитания.
Послышался стук в дверь. Он вздрогнул, но тут же улыбнулся. Так мог стучать к нему только один человек, его жена, Мария Григорьевна.
Она вошла, быстро оглядела комнату, будто искала кого-то, и царю на мгновение показалось, что видит он перед собой своего тестя Малюту Скуратова. Как будто тот же взгляд, одновременно и цепкий, и ускользающий. Взгляд человека, который причастен к самым сокровенным тайнам Кремлевского дворца.
Но он взял себя в руки.
– Ты бледен что-то? Уж не заболел ли? – участливо спросила Мария Григорьевна, подходя ближе.
– Мне ныне болеть некогда, любовь моя, – отозвался он, привлекая ее к себе.
Думал ли отец ее, когда выдавал замуж, что станет она царицей? В те времена и он сам, молодой парень, вдруг ставший приближенным самого царя Иоанна, чаще думал лишь о том, чтоб уцелеть в водовороте интриг, внезапных заговоров, мнимых и настоящих, в любви и ненависти которые переплетались и шли рука об руку. В каком из гороскопов, составленных знаменитыми астрологами, скрывалось его будущее?
Про это он когда-нибудь узнает.
* * *
Едва Тимофей спустился в подклет, как хозяин, будто высматривая его, сразу кликнул жену:
– Прасковья, накрывай на стол!
Отказываться не имело смысла. Знал казак, что хозяин не отстанет. Да и, если честно, других-то дел на сегодня не предвиделось.
Жена хозяина, полнотелая, веселая, прислуживая за столом, искоса поглядывала на казака. То же самое было и вчера. Тимофей взгляд осторожно отводил, стараясь не смотреть на жену купца. Он почувствовал в ее глазах не просто любопытство к новому человеку. Это был интерес женщины. И, видно, потому сама взялась прислуживать за столом, хотя могла позвать девку Нилу, которая была в купеческом доме за повара.
– Сегодня схожу, отдам Никодиму за брата, – хмелея, сказал Артемьев, наливая себе еще вина. – А ты чего не пьешь?
Он заметил, что стакан казака еще полон.
– Успею. – Тимофей отломил кусочек хлеба. – Мне по Москве походить охота.
– Это надо, – кивнул купец, – стерлядки вон попробуй, Нила у нас знатно готовит.
– Чего тебе шляться к Никодиму? – недовольно молвила жена. – Сам придет.
– Как же, брат его погиб.
– Он знал, на что шел.
