Адыл привел его к невысокому кургану, показал: здесь…
– Вот кабы лаюн нас не сдурманил! – весело проговорил Семен, но его веселья никто не поддержал.
Напоминание о бесе, который охраняет клады, не вызвало ни у кого восторга. А Игнат укоризненно глянул на Семена и покачал головой, как бы говоря, и чего тебе, дурень, неймется? Бесов дразнить – верная дорога в могилу. И совсем не за этим они сюда пришли. Копали долго. Временами кто-нибудь начинал распаляться.
– Да нет тут ничего! Зря копаем!
Но Адыл упорно молчал.
Вдруг лопата обо что-то чиркнула. Игнат копнул глубже. Пожелтевший череп взирал на них пустыми глазницами. Тимофей вздрогнул, помня об идолах. Но этот череп был человеческий.
– Вот он! – сказал Игнат, непонятно кого имея в виду.
– Еще мертвяка не видали! – уныло протянул Демид.
– Копай, – уверенно сказал Адыл. – Это здесь.
Мертвеца быстро обкопали и обнаружили рядом возле него древнее оружие. Оно лежало рядом, как будто бы для того, чтобы мертвец мог пользоваться им в иной жизни.
– Какой, однако! – восхитился Игнат, разглядывая старый кинжал.
– Дай поглядеть!
Всех охватило оживление.
– Это не татары!
– Какое – татары!
Все испытывали какое-то лихорадочное волнение. Каждый чего-то в спешке искал, оглядывая остальных.
То, что еще недавно казалось чем-то совсем несбыточным, ненастоящим, вдруг обрело плоть.
– А вот, гляди, гляди!
Говорили наперебой, каждый хотел выразить свое восхищение, а Тимофей, наблюдая за всем этим, подумал, как слаб человек. Еще недавно они немного боялись бесов-кладовиков, опасались проклятья, а также беспокоились о том, чтобы никто не увидел их, не прознал про их промысел. А теперь, увидев золотую утварь и оружие, вмиг забыли о своих страхах, были готовы смеяться до упаду. Золото завораживало, увлекало. И все земное отступало перед этим чувством.
А еще он подумал, все ли он учел и нет ли в нем самом сомненья? Сейчас, увидев, что россказни Демида совсем не сказка, он начал тяготиться сделанным. И даже мысль о любимой женщине не так грела душу. А верно ведь говорят, что демоны проникают в самую суть человеческой души и нет от них спасенья, разве что… Он истово перекрестился. В этот момент Демид оглянулся и едкая злая усмешка промелькнула на его губах. Он словно чувствовал, о чем думает Тимофей, и это чувство забавляло его.
– Чего так смотришь, Тимоха? Теперь видишь, что я правду говорил? – Он терпеливо и настойчиво ждал его ответа, как будто от этого что-то зависело, и Тимофей откашлялся, неловко улыбнувшись:
– Я и не думал, что ты меня обманываешь, Демид.
– Как же, как же, говори! – усмехнулся Демид. – Все время только и ждал, когда я промахнусь. Но вышло по-моему.
– Да думай, что хочешь! – вспылил Тимофей. – Мне твои слова без разницы!
– Ладно, не обижайся, – приветливо сказал Демид. – Как делить будем?
– Кто этот… мертвец?
– Да откуда ж я знаю? Может, Адыл знает?
– Ничего я не знаю, – сурово сказал Адыл, озабоченный тем, чтобы не случилось ничего угрожающего их жизни. Он был суеверен и не зря. Только страх за любимого брата заставил его прийти сюда. – А только уходить нам скорей отсюда надо. Вот что!
– Уйдем, уйдем, – пробормотал Демид, занятый своими мыслями.
Казаки выбирали золото и смеялись. Кто бы мог подумать? Еще вчера каждый из них был беднее любого московского нищего. А теперь…
Но уйти далеко всем так и не удалось.
* * *
Тимофей смотрел на трупы своих товарищей, чувствуя, как старая тоска подбирается к его душе, не давая покоя. Так бывало всякий раз, когда он терял друзей в бою.
