Смыслы и образы. Часть 2 - страница 16

Велико влияние Перуджино и на рафаэлевские изображения святых у подножия креста. Но вот земля на месте казни у Рафаэля темно-коричневая, что добавляет трагичности происходящему. У Перуджино персонажи не часто контактируют со зрителем, оставаясь в своем, замкнутом мире. У Рафаэля немножко по-другому: взоры сразу двух женщин направлены на нас, а не на Христа. Композиция у Рафаэля хоть и симметричная, но более свободная, нежели у учителя. А, например, Мария Клеопова (крайняя справа) и вовсе слегка выпадает из сцены. То есть определенная дисгармония имеет место. Понятно, что это – осознанное решение Рафаэля. Видимо, таким образом он хотел оживить композицию, сделать её более реалистичной.

Рафаэлевские женские образы хоть и идеализированные, но все-таки индивидуальные. У молодого художника свой почерк. При том, что по отношению к предшественникам он весьма уважителен.

Композиция Рафаэля должна была вписаться в уже существующий интерьер церкви. И если это случилось, её место там, а не в картинной галерее.

Маттиас Грюневальд (1465—1528). «Распятие». 1510. Вашингтонская национальная галерея.

Маттиас Грюневальд – представитель Северной Европы. Спутать его творчество с творчеством, например, мастеров из Италии положительно невозможно. Уж очень своеобразная живопись. Её особенность – прямо-таки яростная экспрессия. Художник бьёт по чувствам зрителя, повергая его в недоумение, если не в оторопь.

Картина интересна, прежде всего, необычностью композиции. Как правило, Иисус умирает на кресте, будучи взнесённым над Голгофой. Он словно парит в облаках, вызывая восторг и благоговение у зрителя. Иное дело у Грюневальда. Здесь казнь выглядит совсем не эпически, а чуть ли не «по-домашнему»: на берегу какой-то речки, в ложбинке, на наспех сколоченном кресте. Люди, которые распяли Спасителя здесь, думали отнюдь не о красоте его кончины. Иисуса просто умертвили с максимально возможными для него страданиями. Здесь он не герой, а несчастный человек, каких тысячи, которые умирали вот так же тихо, будучи приговоренными к расставанию с жизнью чьей-то злой волей совершенно ни за что. У Грюневальда Христос только и исключительно мученик, а не спаситель мира. И это не совсем обычный взгляд для живописи начала XVI века.

Свидетелей трое: Иоанн и две Марии. Заломленные в отчаянии руки, скорбные лица… Остроты переживаниям добавляет колорит картины. Землю накрыл мрак. И он не чёрный, а зеленоватый, таинственный, мистический. Сам Христос – в откровенном рубище и больше похож на скульптуру, вырезанную из дерева, с торчащими по всему телу занозами и обломками щепок (оставшимися, видимо, после бичевания), с руками-сучьями и ногами, вывернутыми в суставах и зафиксированными гвоздём, вбитым по самую шляпку. Спасительная земля – вот она, рядом, но он так и умрёт вблизи неё. Руки утрированно вытянутые, с конвульсивно скрюченными пальцами. И весь он – неловкий, неуклюжий, угловатый и совершенно неэстетичный. Но по-другому человек, прибитый к дереву, выглядеть и не должен. Он – жертва человеческой злобы и ненависти. Любоваться здесь не на что. Можно лишь сострадать.

Художник бросает несколько пятен алого, как кровь, цвета. Картина должна вызывать содрогание и недоумение. Это и происходит. И всё, что происходит на наших глазах, имеет характер символический. В этом – одна из особенностей немецкой школы начала XVI века. Художнику не требуется подобие достоверности происходящего. Главное – чувства, эмоции, остальное не так уж и важно. Мы с этим ещё столкнемся. Гораздо позднее, в ХХ веке. У немецких же экспрессионистов.