Янычара последнего, кто бой предлагал…
Перед крепостью тройка отважных бойцов,
Все храбры и горды верной славой отцов.
Видит Царь, что все трое достойны княжны;
И решимости полны, и духом сильны.
Их отвагу и доблесть не забудет народ,
И «Бессмертных», что пали у дворцовых ворот.
Всех, прославит степных аксакалов молва;
Их величие опишет поэтов глава!..
Бой до смерти отныне предстоит на весь мир;
Не приклонен отец!.. Жаждет битвы Отмир!..
И покой не находит Ильнары кумир!..
Лишь закат обагрил даль высоких небес,
Не унять хитрых мыслей, что даруются бесом;
Сделать зятем Отмира, воля князя сильней,
И желанье победы стало чести важней.
Бледен лик и лукавая мысль у отца,
Его боль, и заботу не понять мудрецам…
Царь в глубокой ночи не находит покоя;
Как Снежного Витязя пыл успокоить?..
Гонца неприметно он шлет; нужен лучник,
Какой, пусть лишь только минуту улучит,
Его волю исполнит, и награду получит…
Как звенели цикады в «изогнутый рог»,
Не опишет поэт, не предвидит пророк,
Не сумеют в кружении радужных строк;
Своей одой о славе потешить восток.
Где отмщенье лукавой лозою взошло,
Нет любви; там возмездие все превзошло.
И покуда, в мечтах князя, дерзость жива;
Под угрозою Витязя Снежного голова.
Где поругана честь, там нечестен и ход,
Там стремление к цели порой превзойдет,
Горечь терпких обид, что пятном на весь род…
Болью раны саднящей, думой в утро объят,
Витязь белых снегов почивал у ручья.
Ход тяжелых раздумий, духу тяжек и чужд,
Нет и мыслей важнее, и насущнее нужд.
Без Ильнары любви, что при тусклой луне;
Нет покоя, и сердце тревожно в двойне…
Без восторга очей и без трепета уст,
Что кувшин без вина, он никчемен, и пуст…
Там, где звезды водили немой хоровод,
Словно связанной птицы, над бездной полет,
И княжна изнывала всю ночь напролет…
Были струи чисты у воды родника,
Когда влагой живой омывалась рука.
В отраженьях ручья воссияли глаза,
Стали мягки уста, что в надежде лоза…
Что печаль, коли в сердце ликует любовь!..
Будет тверже удар и кипучее кровь!..
Когда сердце спокойно лишь думой о ней;
Среди буйных лесов, средь ковыльных полей.
И пусть жаждет сраженья в нетерпении народ;
Рыцарь северных мест и себя превзойдет,
Коль для свиты, двора он – «Позор на весь род…»
Всех волнений души не унять, не сокрыть,
Рядом с Витязем Снежным, Деве хочется быть.
Волей синих небес, птицей взмыть не дано,
И лишь бесы украдкой «разливают вино…»
Ей неведом ни лучник, что в укрытии сидит,
Ни стрела роковая, мысли что упредит;
В нужный миг, обретая и смысл, и цель,
Для того, кто когда-то качал колыбель,
И, лелея любил, своевольную дочь,
Наставленьем и нравом стараясь помочь,
И беду отвести, и желания, прочь…
Словно бросило Белое море на брег,
Витязю Снежному свой оберег:
В ночь привиделся сон; в зиму лютую, мать,
Все пытается сына родного обнять…
Но мешает метель; прячет стылой рукой,
Его образ забытый, но желанный такой…
Ведь для матери сын, словно к Богу пути;
Не пройти напрямик, но и не обойти…
Материнской любовью крещенный в завет,
Он лишь видел пургой, заметающий след,
Уходящую мать, и ни слова в ответ…
В звездном небе восторгом, воспрянула ночь,
Нет покоя отцу, и княжне не помочь…
Сердцу рода, что многие помнит века,
Как прощения нет, так и кладь не легка…
Скоро утро, Ильнару тревожит оно,
И в томлении грудь, на распашку окно…
Не находит княжна утешительных мест,
На душе, словно в бурю, неуемный протест.
И коль скоро судьбою дано испытание,
