– А скажи, двуклеточные стали как-то образовываться везде, по всей планете, или размножаться из первой, единственной особи, а затем уже расселяться.
– Да, какая разница?! Может, и так и эдак.
– То есть, на всей планете, в каждой луже, в которой как-то там самопроизвольно завелась жизнь, начался самостоятельный процесс эволюции. Так?
– Ну, получается так…. А что тут такого.
– Как, что такого?… Ты себе представляешь разнообразие условий, в которых окажутся эти клетки и, соответственно, в последствии эволюционирующие из них организмы. Ты представляешь себе, какое должно получиться несметное разнообразие форм?!..
– Ну, ведь сейчас так и есть – несметное разнообразие.
– Погоди. Ты как полагаешь, эволюция допускает развитие эволюционирующих организмов по какому-то одному или там трём-четырем строго определённым направлениям, и что кто-то определил ей эти направления, или же она предполагает их развитие в любом направлении, наиболее оптимальном для выживания последующих поколений?
– Разумеется – в любом. Кто ж ей что определит?! Она сама всё и определяет. Внешние условия как раз и формируют необходимые изменения в строении.
– Тогда получается, что существа, эволюционировавшие из, скажем так, разных луж, могут не иметь друг с другом никаких связей, и какие бы то ни было общие принципы построения их тел, должны полностью отсутствовать. Более того, и в одной-то луже одноклеточные могут пойти по различным путям эволюции. Как ты там говорила – одни в воду, другие на сушу. То есть, пути построения формы их тел могут быть любыми, вообще любыми. Для одних целесообразно иметь пятнадцать конечностей, две головы, четыре глаза и три желудка, для других не нужно конечностей вовсе, зато нужно, к примеру, пять ртов. И всё это лезло бы из каждой отдельной лужи. По теории эволюции получается, что каждый одноклеточный организм имеет возможность самостоятельно, никак не завися от других, эволюционировать, создавая, таким образом, бессчётное количество абсолютно отличных друг от друга телесных конструкций – триллионы, квадриллионы возможных вариантов.
– Согласна ты с этим?
– Получается так…. Но на деле-то…. Господи, опять ты….
– Если одноклеточные существуют миллиарды лет, то представляешь, сколько всего должно было бы наэволюционировать?… На деле же мы видим, что все млекопитающие, рептилии и даже рыбы имеют единый принцип строения тела. Это, наверное, потому, что все инфузории договорились сначала развиться до червей, потом – до рыб, дальше – до ящериц и лягушек, следом – до птиц, а уж после до обезьяны.
Если брать миллиарды лет, то тебе не кажется, что проще змее превратиться в сотни видов червей, чем наоборот…. Давай посмотрим, как работает закон энтропии. На объекты неживой природы или там результаты человеческого творчества, она действует вполне наглядно. Гранитная скала, под воздействием каких-то, вполне естественных для нас факторов, таких как ветер, дождь, перепады температур, реакций окисления и прочих воздействий, со временем, постепенно разрушается, превращаясь сначала в гору пониже, потом – в пологий каменистый холм, потом – в кучу песка, а после – в песчаный пляж, песчинки которого разнесут те же ветер и вода. Брошенный человеком механизм так же окислится, развалится, превратится в кучу ржавчины, которую развеют по земле ветры, дожди, ручьи. И так – со всем, с любым предметом, с любой, самой сложной структурой. Всегда сложное разбирается на простое. Из одного большого «сложного» получается много-много мелкого «простого»…. Наоборот – не бывает.
