Меня трясло от злости. Хотелось взять и съездить пеналом по его прелестному личику.
А он продолжал:
– Ты в каком секонд-хенде одеваешься? Берёшь вещи из помойки? Твоя семья живёт в бараке? Бедный, небось питаешься одними объедками, а на полноценную еду денег не хватает!
Ещё чуть-чуть, и я ему точно вмажу! Казалось, будто стекла в ближайшем окне вздрогнули. Есть чары, которые заставляют противника корчиться от боли?
– У тебя лимит на слова? Не печалься, не у всех же есть деньги, – он издевательски похлопал меня по плечу, его дружки гоготали. – Если что, это бумажки такие, которые шуршат в кошельке. Их ещё обычно на ништяки всякие обменивают.
«Просто отойди. Отойди!» Я пытался глубоко дышать и не опускаться до рукоприкладства. Хотя в моем воображении Кукорачкин уже горел на костре.
Лицо Томеснора исказила злоба, при этом он оскалился:
– И ещё, Рейли. Не смей подходить к моей девушке. Она моя, понял? – Эти слова он намеренно произнёс раздельно. – Она не будет общаться с таким отбросом, как ты.
– И что, ты ей запретишь? – процедил я, сквозь зубы. Карси – не вещь, чтобы говорить о ней в таком тоне. Пенал все ещё был у меня в руках, а перспектива набить ему морду грела душу.
И этот человек дорог Карсилине? Правда? Гнилой, как помидор!
– Ты жалок, – выплюнул эту фразу Томеснор, достал из кармана горсть монет и кинул мне их в лицо.
Монеты со звоном посыпались на пол. Меня трясло. Какие боги помогли не сорваться, было загадкой.
Убрав пенал, закрыв сумку, я стремительно покинул кабинет. Хотелось что-нибудь сломать. Дружки Томеснора смеялись мне вслед. Бездна! Да чтоб им всем провалиться!
Зайдя в уборную, я подошёл к зеркалу. Выглядел затравленно. Бледнее, чем обычно, и очень болезненно. Где моя гордость?
К горлу подступала паника, казалось, будто пространство начинает сжиматься.
– Всё нормально, нормально, – приговаривал я своему отражению, сжимая и разжимая руки и пытаясь выровнять дыхание. Меня иногда мучили панические атаки. А сейчас это получилось очень некстати. Слова Томеснора до сих пор стояли в ушах. Слишком обидные. Меня бросало то в жар, то в холод.
Нужно выйти отсюда. Карси с Серебринкой, наверное, ждут.
Может, Карси общается со мной только из жалости? От этих мыслей внутри что-то протяжно завыло. Ногти впились в ладони. Накативший страх не желал проходить и только усугублялся. Казалось, будто пол сейчас рухнет.
– Тебе нельзя! – я пытался заставить панику отступить. Может, если сказать панической атаке, что она не нужна, та обиженно уйдет? Но это не помогало.
Выйти я смог только через полчаса. Интересно, что мне будет за опоздание на первую тренировку? Я же так хотел на неё попасть!
Остановившись перед дверью спортзала и глубоко вздохнув, я открыл дверь и вошёл. Карси, Серебринка и какой-то новый персонаж обернулись. Этот мужчина был одет во всё ярко-жёлтое, его волосы, готов поклясться, являлись золотистыми. Его прическа весьма небрежна. А ещё у него были эльфийские уши!
– О, Саймон! – воскликнула Серебринка.
– Мы тебя ждали, – сказала Карси, подходя ко мне ближе.
Затем она заметила, что со мной что-то не так. В её взгляде читалось беспокойство:
– Что-то случилось?
Я молча посмотрел ей в глаза. Такие красивые, зеленые.
Мог ли я сейчас пожаловаться на Томеснора? Сказать, что он меня оскорблял? Может, это разобьёт ей сердце? Карси добрая, она бы не стала терпеть с собой рядом такого человека, если бы знала, что он творит. Я ведь могу своими словами разорвать их отношения. Прямо сейчас. Но тогда Карсилина будет грустить.
