Сны Великого Моря - страница 54



– Час сокола прробил, скорро луна уйдет с небосклона, – замурлыкал Маркиз, потянувшись. Мягкие подушечки лап вооружились кинжалоподобными, острыми как бритва когтями, – Идите поспите или еще чем займитесь, мне хочется порразмяться, – с этими словами кот скрылся в лесу.

– Почему мне так плохо? Голова как чугунная, – Марина зажала ладонями виски.

Еще чуть-чуть и она вспомнила бы что-то бесконечно важное, но это что-то вновь ускользнуло, разворошив и развеяв все прочие мысли и воспоминания.

Неуловимый, ласковый поток воздуха поднял ее над самыми высокими деревьями, промелькнули перед глазами каскады звезд, облитые молочно—белым сиянием потолочные фрески, и в следующее мгновение она оказалась лежащей на широкой, застеленной синим шелком кровати.

– Мне тоже не по себе, – сказал материализовавшийся рядом Кэрсо-Лас, – я начинаю чего-то бояться, хуже всего, что не представляю чего именно, – он растянулся рядом, бесцельно уставился в потолок.

– Этот источник совсем не вода, – пробормотала Марина, вложив свою руку в его ладонь, – сила жизни в чистом виде, но она же несет смерть живым, а нам принесло бы забвение.

– Смерть? – зевнул он.

– Смерть – естественная часть жизни, – Марина чувствовала, что засыпает, глаза закрывались сами собой, – мы, бессмертные не должны вмешиваться в естественные законы жизни, но здесь мы почти живые, а значит пристрастные…

Кэрсо-Лас что-то пробормотал сквозь сон. Она хотела объяснить ему, почему Маркиз испугался, что они захотят остаться в Стейдвидже навсегда, но не нашла нужных слов. К тому же ее собеседник нахально заснул. Губы вывели всего три, самых главных слова:

– Я люблю тебя…

* * *

Яростно рокотал неистовый прибой, выбрасывая на прибрежную гальку хлопья белоснежной пены. Океан звал, умолял вернуться и все ее существо страстно стремилось к этому. Что способно помешать ей?! Ничто и никто. Так легко забыть навсегда живой мир, отдаться бесконечности и слиться с ней воедино. Как легко, как просто… – не знать боли, печали, сомнений, страха, быть свободной и всемогущей…

На берегу вечности стояла хрупкая девушка, огромные океанские валы льнули к ее босым ногам, не смея намочить подола длинного шелкового платья.

– СОЛЕА! – единым порывом выдохнул океан.

Марина резко села на кровати, ее трясло. Кто-то обнимал ее, отчаянно пытаясь согреть.

– Что случилось? Что с тобой? – сквозь медленно затихающий шум прибоя она наконец-то расслышала встревоженный голос Кэрсо-Ласа.

– Мы сделали большую глупость, – стуча зубами, пробормотала девушка, буквально вжавшись в него, – не теперь, многим раньше, я не знаю, не могу вспомнить! Ничего не могу вспомнить, – сбивчиво бормотала она, будто в горячечном бреду, – Я Солеа, я то, что я есть – Солеа…

– Я давно понял, что ты изначальна, успокойся. Мы не определяем реальности, мы ее суть, тихо, тихо… тшш…

Марина понемногу согревалась, мысли собирались вместе, отделяя сон от яви.

– Что будет, если я уступлю своей изначальности?

– Ничего особенного, просто ты вернешься домой, – вздохнул Кэрсо-Лас.

– Тогда что меня удерживает?

– Наверное, прежде ты должна что-то сделать, понять или вспомнить. Пришло время «собирать камни», как говорили мудрые смертные, – усмехнулся он, укутывая ее собственным плащом, – я не могу сказать тебе, что это был просто сон, наши сны всегда значимы.

Тени в комнате расползлись по углам. В затянутое по бокам плющом распахнутое настежь окно заглядывал мутно-серый рассвет. Должно быть, прошло не так много времени с тех пор, как они уснули.