Шум в ушах окончательно стих и Марина поняла, что остаточный шелест – всего лишь звук накрапывающего летнего дождя. Тянуло промозглой зеленой свежестью, откуда-то снизу доносились голоса дворцовых слуг, споривших, чья очередь рыхлить продроминовый сальцепак – целебное, но жутко вредное, кусачее растение кустарник в четыре метра высоты, бутоны цветов которого открывались зубастыми пастями.
– Тебе имя Солеа о чем-нибудь говорит? – глубоко вздохнув, Марина наконец-то избавилась от судорожной дрожи в голосе.
Несколько секунд он размышлял соврать или не договорить. Впрочем, осознав что его колебания уже стали очевидны, только улыбнулся. Марина смотрела на него в упор, почему-то страшась услышать ответ на свой вопрос.
– Солеа – одно из знаменитейших имен, – он отвел взгляд, – У вас все иначе, чем во владениях воздуха. У ветров нет иерархии, у всех собственные пределы, уходящие в эфирное ничего, – поймав непонимающий взгляд девушки, он пояснил, – миры перетекают друг в друга, как именно никто не знает, но эфир соединяет, связывает и одновременно разграничивает и разделяет их, он бесконечен, но кончается в один миг. Так вот, ветры независимы друг от друга, а насколько я знаю, с водой немного не так. Вода, вернее владения Куатафа тоже имеют выход в эфир, они сами по себе уже часть эфира, я только слышал об этом, не больше, я могу ошибаться, – пожал плечами Кэрсо-Лас.
– А что насчет Солеа?
– Ну, – легкая улыбка тронула его губы, – собственно все прочее пространство – это изначальные владения Солеа. И честно говоря, сомневаюсь, чтобы кто-то из смертных или бессмертных когда-либо лично встречался с Солеа, это вообще великая загадка. Армадомараэ говорил мне как-то, что Солеа слишком велик, чтобы хоть однажды обрести подобие плоти и удостоить кого-либо своим вниманием.
– О да! – сердце Марины ухнуло вниз, холодным комом застыв в районе желудка, – Вот обрадовал! А что за Армадомараэ такой? Имя знакомое…
– Он помогал нам в поисках Гаитоэранта, – усмехнулся Кэрсо-Лас, – все опять сводиться в одну точку. Но, собственно, это был единственный случай, когда обстоятельства вынудили представителей разных сил встречаться или беседовать.
– Еще замечательней, – упавшим голосом пробормотала Марина
В висках вновь запульсировала боль. Что-то ускользнуло, в который раз. Что-то бесконечно важное…
– Я конечно догадывался. Что ты не простой представитель своей силы, – вдруг продолжил Кэрсо-Лас, грея в своих руках ее заледеневшие ладони.
– Почему? – удивилась Марина.
– Далеко не каждый способен так вольготно пользоваться собственным могуществом в самом сердце иной стихии. Гаитоэранта подожгла лишь мою материальную оболочку, причем для того, ей потребовалось вспыхнуть самой в чистом кислороде, ты же попросту затопила всю мою сущность целиком, толком не разобрав что именно сделала, оставшись во плоти…
– Ты не сопротивлялся, – неуверенно возразила Марина, – если бы…
– Я не был готов, я и предположить не мог, что такое возможно, – улыбнулся Кэрсо-Лас, – К тому же, твоя сила близка моей собственной, вреда бы не нанесло никому, мне незачем было сопротивляться, но нас окружала чистая сила Воздуха, тебя же это обстоятельство нисколько не притормозило. Гаитоэранта потеряла сознание, выключилась, так сказать…
– А у меня случилась истерика, – засмеялась Марина, чувствуя, что окончательно согрелась.
– Ровно после того, как я вновь стал собой, слабо вырубить ветер во владениях воздуха! А истерика, как ты ее называешь, всего лишь результат отката, – он сморщился как от зубной боли, – нет, положительно людской язык бесконечно несовершенен.
