Собачьи похороны - страница 2

В университете мы считались друзьями и, видимо, в большом чиновничьем мире совсем недавно произошло нечто из ряда вон выходящее, что и заставило Виктора неожиданно для себя самого вспомнить меня.

Витя, я тоже рад тебя слышать, так что не тяни – говори, что у тебя стряслось?!

Поверь, мне очень тяжело сказать тебе это, но больше некому…, он опять сделал довольно продолжительную паузу, после окончания которой изрек: Мы ведь все-таки старые друзья…

Мне очень приятно слышать, что ты вспомнил об этом!

В общем…, бархатный баритон Виктора зазвучал еще серьезнее, и вследствие этого моя настороженность вылилась в неприятный холодок, целенаправленно заструившийся вдоль хребтины, в общем…, продолжал мямлить и тянуть Виктор, случилось большое горе…

У кого?! – пытался активно подталкивать его я к краю того крутого обрыва, куда наконец-то разом рухнут все недомолвки и недосказанности.

У Паши Шелупанова…

Лика?! – едва ли не с ужасом почти утвердительно предположил я, имея ввиду вечно прихварывавшую многими недугами жену нашего общего с Виктором старого университетского друга, Павла.

Нет… голос Виктора сделался окончательно убийственно мрачным.

Неужели сам Паша?! – вспомнил я последний Ликин телефонный звонок двухмесячной давности.

Да нет же…

А кто же тогда…? – растерянно спросил я.

Полчаса назад умер… Валтасар…

Тьфу на тебя!!! – в сердцах воскликнул я, символически сплюнув в воздух, Горя, видно, вы не знали никогда – ни ты, ни Паша!!! Ты извини, но видно сам ясно не соображаешь, что говоришь, Витя! Сколько уже этому кобелю – десять лет в обед было! Как сыр в масле прокатался всю жизнь в городской квартире, вместо того, чтобы овец пасти и с волками драться в диких казахстанских степях! Злобная самолюбивая тварь – сколько он доброго народа перекусал, а ты его…

Замолчи! – неожиданно прикрикнул на меня Виктор, клянусь, самым настоящим оскорбленным тоном, словно я только что матерно «обложил» Святую Троицу, а не высказал свое совершенно справедливое мнение по поводу тупого и свирепого кобеля, кончина которого никоим образом не могла меня тронуть.

А в изменившемся голосе Виктора зазвенел настоящий металл, когда он начал говорить дальше:

Павел очень просил тебя через меня, чтобы ты обязательно присутствовал на похоронах. Ему и Лике просто крайне необходима сейчас поддержка старых друзей. Утренним рейсом из Санкт-Петербурга прилетел Серега Лузгин (еще один наш общий старый университетский друг), у себя на работе он специально взял отпуск на пять дней, чтобы проводить в последний путь Валтасара…

Значит он совсем «рехнулся» там у себя в своем Санкт-Петербурге! – вновь не сдержался я и грубо прервал торжественно-минорный речитатив Виктора невольным восклицанием. – Он, наверное, до сих пор так и не женился!

С чего ты взял?! – как-то отрешенно переспросил Виктор, вероятно искренне расстроенный моей, с его точки зрения, очень кощунственной, словесной вспышкой.

Был-бы женат, жена его не отпустила бы за «тридевять земель» на похороны какой-то собаки!..

Не смей так говорить!!! – страшно закричал на том конце провода не на шутку разъярившийся Виктор.

Крик его, как мне показалось, услышала даже Элька – она как-то странно вздрогнула и в глазах ее, клянусь, мелькнул самый настоящий страх!

Короче, несколько смягчившись, продолжил Виктор, Я предполагал характер твоей реакции на нашу с Павлом просьбу, и я предупреждал Павла, что ты конченый циник, и будешь открыто глумиться над смертью пурккуэрца Валтасара Экскью! Но, с другой стороны, насколько я помню, в определенных ситуациях ты способен был проявлять тактичность. Дружба все-таки свята…, голос Виктора внезапно зазвучал мягко и проникновенно: Поэтому постарайся приехать на похороны и, хотя бы внешне, максимально изобразить неподдельную скорбь на лице и – в некоторой скованности жестов, какую проявляют все нормальные люди на похоронах. У Паши же с Ликой ведь никого кроме этого пса не было, да, наверное, уже и не будет больше никогда!.. Так ты приедешь?! – почти умоляюще спросил мой эксцентричный старый друг в заключении своего импульсивного страстного монолога.