Им нужно было в свое время заводить детей, тогда бы они сейчас не носились с этой своей собакой, как с «писаной торбой»! – желчно заметил я.
Так ты приедешь или нет?! – с видимым трудом сдерживая бешенство, повторил свой вопрос Виктор.
Когда состоится это… мероприятие?
Вынос тела – в час дня.
То есть через полтора часа, я задумчиво посмотрел на циферблат маятника – мысли мои вдруг совершили неожиданный и интересный поворот. – Скажи мне, Виктор: там будет что-то наподобие поминального обеда?
Будет, будет! торопливо ответил Виктор и спросил с надеждой: Так ты едешь?!
Этот «балаган» будет проводиться у Паши на квартире?
Да! – подавляя вновь закипевшую в нем праведную ярость, лаконично ответил Виктор.
Через пол-часа буду, ждите! – пообещал я и с гигантским удовольствием положил трубку телефона на место, прекратив тем самым сводившую меня с ума незатейливую беседу.
Эльвира! – официальным вежливым тоном обратился я к корректорше: Мне звонил старый друг и любезно пригласил на похороны… одного нашего общего знакомого, так что я на пол-часика раньше уйду – вернусь часа в три. Александру Ивановичу объяснишь, если спросит. Договорились?
Хорошо, Константин Сергеевич. А обедать вы разве не пойдете? – что говорится, ни к селу, ни к городу спросила она.
На похоронах и пообедаю. Собственно, из-за этого я туда и иду! и больше не оглядываясь на опостылевшую мне корректоршу, я зашагал к выходу из не менее опостылевшего кабинета.
Я уже взялся за ручку входной двери, как корректорша Эльвира неожиданно произнесла фразу, заставившую меня вздрогнуть и замереть на месте:
Константин Сергеевич! Умоляю вас – не ходите на «собачьи похороны»!
Я обернулся к корректорше и задал наиболее естественно прозвучавший вопрос:
Это почему вдруг?
Вы…, вы там … «особачитесь»!
Блох что ли нахватаюсь? – не понял я корректоршу.
Нет, я не знаю точно, Константин Сергеевич, что там с вами может случиться, но точно знаю, что – ничего хорошего! – она смутилась и покраснела под моим пристальным взглядом, но не отвела глаз, а задала мне тот же самый вопрос, который я уже слышал сегодня буквально несколько минут назад от главного редактора: Вы что-нибудь слышали об Американской Кинологической Церкви?!
«А может быть она не так уж и глупа, как я всегда о ней думал?!» пришла мне в голову первая справедливая мысль об Эльке за несколько лет совместной работы и голосом уже не насмешливым, но как при беседе с равноправным со мной по всем статьям человеком, спросил у нее:
Ты что-то знаешь и чего-то опасаешься?! Ты поняла, что речь у меня сейчас по телефону шла о некоей умершей собаке, которую собрались хоронить по всем правилам человеческого культового этикета?!
Сегодня в утренних новостях я просто слышала по радио, что конфессия АКЦ (Американской Кинологической Церкви) проводит именно сегодня первую официальную акцию в нашем городе.
И какую же?
Открывает первый в России Собачий Храм.
Где? – тупо и односложно переспросил я.
А где-то в районе Мулыгино, на месте старого мусульманского кладбища. По- моему, они все там отъявленные негодяи, Константин Сергеевич. Не ходите туда, еще раз убедительно прошу вас!
Кто и где негодяи-то, Эльвира?!
Да в этой самой Американской Кинологической Церкви.
Немного подумав и поколебавшись между решениями «за и против», подсознательно чувствуя, что женская интуиция Эльвиры в данном случае не подводит ее, я решил все-таки съездить, чтобы не обидеть старых университетских товарищей, да и лишний шанс не потратиться на обед (могу повториться, что, как и большинство младших редакторов, жил я небогато) сыграл не последнюю роль в том, что я, в конце-концов, попал на настоящие
