Стен было много. Он насчитал тридцать одну и сбился. Каждая шириной почти с него. Благодаря расстоянию между ними было не так уж темно, но он не решился выбрать две из них и пойти между ними. Он поступил иначе. Он выбрал ту, что была примерно посередине, и взошёл на неё по пологому подъёму. Поднявшись, он увидел, что прямо стены идут недолго, а затем они идут зигзагами – то вправо, то влево, то вправо, то влево. Все одинаково. И зигзаги эти уходят вдаль километров на пять. Что там дальше, он решил узнать, не откладывая. А ещё там наверху он с удивлением понял, что выбрался из ветра. Совсем. Здесь над стенами его практически не было. Так, отдельные случайные порывы. Весь ветер остался внизу. Он обернулся – сияющие потоки из ворот направлялись в коридоры между стен, какой быстрее, какой медленнее, и текли по обе стороны от него, словно он шёл между каналами. Над стеной воздух был почти неподвижен и пахло полем.
Он пошёл вперёд по стене, как по дороге. Внизу, по обе стороны от него, шумел ветер. Периодически то справа, то слева он видел решётки во весь проём. Узорные. В решётках ветер посвистывал, теряя, наверное, понемногу то, что он не оставил ещё до ворот.
Он прошёл около половины пути, когда впереди уже отчётливо стало вырисовываться то, куда вели зигзаги стен. Ещё одни ворота. Такие же огромные, тоже распахнутые внутрь и с упорами. Значит в ворота позади него дуют все ветра мира, а дуют они из ворот, что впереди него? А эти стены? Похоже на расчёску, если честно, подумал он. На этой его мысли где-то справа знакомо фыркнули. Он повернул голову – так и есть, по стене через одну от него шли собаки.
– Я вас потерял! – обрадовался он.
Собаки радостно завиляли хвостами.
– Я решил дойти до тех ворот, – прокомментировал он свой поход, словно это не было для них очевидно.
Между стенами слева от него снова показалась решётка.
– А это что, что-то вроде фильтра? – он махнул рукой на решётку.
Собаки переглянулись, и в мгновение ока произошло то, от чего он, в прямом смысле слова, остолбенел. Они перепрыгнули на его стену. Это произошло очень быстро. У него аж дух захватило. Даже большая не смогла бы осилить такой прыжок, а уж меньшая и в помине. Но не это по-настоящему потрясло его. А то, что начали и закончили прыжок собаки, а в воздухе вместо собак был ветер. Два потока. Золотисто-рыжий и какой-то серебристо-золотой, тёплый оттенок. В ошейниках. Когда они вновь сели перед ним, большая и меньшая, виляя хвостами, он ещё не обрёл дар речи, и только, повернув голову, повторил газами их манёвр. Он перевёл ошарашенный взгляд на собак.
– Так вы… – не договорил он, покрутив пальцем в воздухе.
Собаки вновь переглянулись, сели на задние лапы, поднялись и – рассеялись, просто истаяли, превратившись снова в два потока ветра, золотисто-рыжий, пахнущий абрикосами, и серебристо-золотой, с запахом миндаля.
– Так вот зачем вам сегодня понадобились ошейники, – он переводил изумлённый взгляд с одной на другую и обратно. – Вот почему никто не обращал внимания на то, как вы ежедневно утром и вечером пересекаете луг между домом и лесом. Потому что вы этого и не делаете. Только когда я смотрю, да зимой немного, чтобы снег налип, – он, потрясённый, сел на камни и свесил ноги влево, рядом с решёткой. – А я ещё клещей искал…
Собаки выбили его из колеи сильнее всего того, что происходило с ним до сих пор. Собаки снова собаками сели по бокам от него. Большая ткнула его в плечо лбом и постучала хвостом о камни. Он дотронулся до её лба, нормального собачьего лба, погладил с другой стороны от себя меньшую, тоже вполне себе собачью собаку. Это немного вернуло ему присутствие духа.
