«Это совсем не то чувство, когда Марк снимает мокрую майку на школьной баскетбольной площадке на глазах у всех зевак. Нет.
Это только для меня, когда вокруг никого.
Я очень разволновалась и не знала, что ответить парню. Мне было очень страшно и одновременно любопытно. Он только недавно научился меня целоваться, а уже приглашает к себе домой.
Я была вся красная, как помидор из овощной лавки.
Но потом Марк сказал, чтобы не придумывала ничего такого. Мы просто попьём чай с его родителями. Наталья Ивановна, его мама, очень хотела со мной познакомиться.
Боже мой!!!
Все шесть уроков я летала на седьмом небе от счастья.
Марк рассказывает обо мне родителям. Обо мне!! Родителям!! Это же невероятно!
Значит, я точно особенная для него. Точно, точно! Со мной у Марка все совсем не так, как говорит Светка из десятого «В». Молчанский ни за что не воспользуется мной и не бросит.
Марк вообще не такой, как все остальные мальчики. Он очень серьёзный, постоянно думает о будущем. Хочет стать успешным бизнесменом, чтобы не зависеть ни от кого.
А ещё Марк ответственный. Он всегда выполняет то, что обещает. Даже когда математичка рассадила нас с ним по разным партам на самостоятельной работе, он все равно умудрился передать мне шпаргалку с подсказками.»
Резкий стук в двери заставляет меня громко закрыть крышку ноутбука. Меня будто поймали за непристойными делами. Щеки горят огнем.
— Дочь, ты спишь? — тихо спрашивает мама.
— Не сплю, — поправляю бретели ночной сорочки и выглаживаю ладонями заломы на пододеяльнике. — Входи, мам.
Кладу закрытый ноутбук на свой старый стол и перемещаюсь к центру кровати. Освобождаю для матери больше места.
Мама в ночной пижаме с кремовой маской на лице садится около меня.
— Ева, есть разговор. Очень серьезный.
— Я слушаю.
— То, как ты себя сегодня вела за столом, это возмутительно. Ты была очень невоспитанной перед своими родственниками.
— Мам, — я пытаюсь вставить хоть слово в своё оправдание, но мама меня не слушает. Она продолжает разговаривать со мной так, будто я нашкодивший котёнок.
— Расстроится из-за какого-то бандита, подумать только! Разве можно так делать, Ева? Ваши пути, слава богу, давно разошлись с этим неблагополучным мальчиком. Зачем так сильно переживать о его судьбе? Только не говори, что ты до сих пор его любишь? Ты ведь не встречаешься тайком с ним? А как же Дима?
— Мама! — не выдержав этого бреда, окрикиваю я собственную мать. — Прекрати нести чушь! Я не питаю к Марку ничего. Как бы, по-твоему, я встречалась целый год с Загорским, если бы любила другого мужчину? Это ерунда какая-то. У нас с Димой прекрасные отношения, не стоит так переживать. А моя реакция на смерть родителей Марка — это нормальная человеческая эмпатия. Сострадание к горю другого человека. Только и всего. Двух людей, которых я знала, к которым ходила в гости, с которыми много разговаривала, не стало. Это очень грустно и страшно. И я имею право переживать такие новости как чувствую, как хочу. И если ты не понимаешь этого, то нам стоит прекратить разговор прямо сейчас. Иначе мы поссоримся. А этого я хочу меньше всего.
***
Переступая порог собственной квартиры поздно вечером, я с облегчением выдыхаю.
Наконец-то я дома.
Эти выходные выдались одними из самых сложных в моральном плане. Даже тема отсутствия детей оказалась не так страшна. А вот осознание того, что родная мать почему-то до сих пор гневается на моего бывшего кавалера, заставляет думать о Марке вновь.
