Сегодня Джанин взяла слово, едва только спагетти разложили по тарелкам.
– Не люблю хвастаться своими детьми, – начала она (что, как все знали, было как раз обычным началом подобной похвальбы), – но, как вы знаете, мы всегда говорили Деку, что прежде всего учеба, а спорт уже потом. Знания – это главное. И, видимо, наши слова не пропали зря…
– Ну мам!.. – слабо запротестовал Деклан, хотя это было бесполезно – стоило Джанин сесть на любимого конька, ее уже ничто не могло остановить.
Остальные вежливо ждали продолжения. Обведя глазами огромный стол, уставленный дымящимися тарелками, и убедившись, что все слушают, она наконец выложила:
– В пятницу нам звонили из Джорджтаунского университета. Дек, может быть, лучше ты сам расскажешь? – Она обожающе улыбнулась старшему сыну.
– Да ладно тебе, мам…
Нок, поймав взгляд Аннмари через стол, закатил глаза. Та подмигнула в ответ – их этим было не провести. Деклан любил разыгрывать скромность, но на самом деле наслаждался вниманием.
– Давай, давай! – подбодрила Джанин. – Кому же и похвастаться, если не своей семье?
«Всем!» – одними губами произнесла Аннмари, снова переглянувшись с Ноком.
– В общем… – проговорил наконец Дек, подождав, пока интерес аудитории достигнет предела, – мне предложили стипендию. Полную!
Он ослепительно улыбнулся, показав идеально ровные белые зубы – результат нескольких лет походов к дорогим дантистам, зато хоть теперь под камеры спортивных телеканалов. Нок незаметно прикрыл рукой собственные, торчавшие вперед. Как заметил однажды Мэттью, муж Джанин: «Черт, Нок! С такой челюстью, как у тебя, можно кочан салата через теннисную ракетку грызть!»
