– Разошелся внутренний шов, грыжа. Видимо, практикант не учел возраст и состояние кожи пациента.
– Федот Матвеич, я главный врач больницы, прошу простить нас за такую безалаберность. Поверьте: виновные обязательно будут наказаны. А эту последнюю не очень сложную операцию вам будет делать сам заведующий отделением. Простите нас.
Сразу после обхода вызвала Шиманова в кабинет.
– Практикант оперировал в вашем присутствии?
– Нет, с ним должен был быть Юрий Иванович.
– Должен быть или был?
– Не могу сказать.
Дзюбина встала:
– На сегодня вас от работы отстраняю. Спирт теперь будете получать у старшей сестры непосредственно перед операцией. Федор Александрович, вы хороший хирург, но возьмите себя в руки, вам совсем нельзя пить. Что за люди по утрам в ординаторской? Друзья? Собутыльники? Сегодня будет проведено служебное расследование, и, если только подтвердится, что во время операции этому старику вы были не трезвы, я вас уволю. Свободен!
Через два часа заместитель по лечению пришла в кабинет:
– Ирина Николаевна, они все так любят Шиманова, что в голос твердят: был трезв, как стеклышко!
Ирина кивнула и подумала: «Врут, конечно, и не понимают, что только усугубляют его положение».
В инфекционном отделении ее подвели к пожилому человеку, выглядел он беззаботно, с приходом врачей сел на койке.
– Алебастров Евлампий Спиридонович. Пять дней назад направлен к нам инфекционистом с приема с диагнозом дизентерия. Диагноз ни подтвердить, ни отклонить не можем.
– Почему? Так сложно?
– Конечно, сложно, Ирина Николаевна, потому что он в туалет не ходит. То есть, вообще-то ходит, но тайно, пробу на анализ не дает.
Дзюбина обратилась к пациенту:
– Чем вы можете все это объяснить?
Он пожал плечами.
– Понимаете, у нас есть свои правила, и, если вы их не соблюдаете, мы вас выпишем. Вызовите инфекциониста с приема. Почему вы не сдаете материал на анализ?
Алебастров пожал плечами:
– Какой материал?
Дежурная сестра не выдержала:
– Тебе тысячу раз объясняли: говно!
– А у меня нету.
Прибежала инфекционист.
– По каким признакам вы направили пациента в стационар?
– Исключительно по жалобам на боли в животе и жестокий понос. Он у меня с приема дважды порывался в туалет.
– А в отделении пятый день кал взять не могут? Это что?
Вперед вышла санитарка отделения, зло глянула на пациента и как отрезала:
– Жадный он. Жмот. Пенсию получат с женой, ее деньги проедят, а он свои в карман и в больницу. Жрёт тут в три горла, а бабенка на одной картошке перебивается.
– Сколько рублей ваша пенсия?
– Сто двадцать, потолок, я ведь робил, а не лежал.
Ирине стало противно от всего этого:
– Выпишите его немедленно, а жену привезите на скорой. Пусть в терапии ее немножко поддержат.
На утренней планерке невропатолог проинформировала, что привезли мужчину с явными признаками навязчивой идеи, рассказывает, что рано утром выехал в город на своих «Жугулях», только хотел обогнать «Камаз», как вдруг из-под него выскочил мотоциклист, осветил его фарой. От столкновения ушел, резко свернув в кювет. Кто вытащил, как домой вернулся – ничего не помнит, трясется и твердит о мотоциклисте.
Врачи переглянулись: такое вообще впервые. Невропатологу главный посоветовала проконсультироваться со специалистами областной больницы, и пока никаких радикальных мер не принимать. После обеда к ней вошел молодой человек, явно водитель:
– Мне сказали, что этот чудик у вас лежит.
