Собрание сочинений. Том 1. Священное одиночество - страница 8



Чтоб об утратах не тужить…»

Хуторская быль

Последние годочки
На свете я живу,
Пометочки-крючочки
На стенке вывожу.
А их скопилось много —
В узорах вся изба:
Судьбинушка-дорога
Да обочь городьба,
Да высохший осокорь,
Да журавец кривой,
А Божий Лик высоко
Над горнею землей.
Сижу я на колодке,
В залатанных портках
И радуюсь погодке,
Ромашкам на буграх.
И думка: «Мы нуждались…
Так внукам повезло!
Вон пчелка прожужжала
Медово-веселó!
Скургузился подсолнух —
Нагруз лучами он,
Исходит полдень соком,
Худоба прет в загон,
Чтоб доверху бидоны
Наполнить молоком.
Чтоб праздничные звоны
Морозистым деньком.
Цигарку я спроворил —
Внутрях щекотки зуд!
Владычица подворья,
Жена – ох, норов крут!
Мои ей не по нраву
Пометочки-крючки:
То шлепнет щеткой справа,
То – слева… Как сверчки,
Бренчат побелки брызги,
Мол, избу подновим!
Вечор. Поспела брынза
И жарится налим.
Посулы коммунизма,
Вестимо, не сбылись.
Взяла свильнула жизня,
Сроднились даль и близь.
Теперь скулить зазорно,
А самый раз радеть
И посмирневшим взором
На белый свет глядеть,
И в бабку, что белилом
Запачкала года,
Пальнуть словцом: дебилка!
Она в ответ: бяда!

«Мечта исполнилась: калина…»

Мечта исполнилась: калина
Перед моим окном цветет,
Не оборвалась пуповина
С землей, где опочил мой род.
Мне в каждой ветке угловатой
И в каждой ягодке, листке
Край видится мой небогатый,
Что в прихоперском хуторке.
Там вербы древние, Паника,
Иные милые места,
И петухов на зорьке крики,
Росинка катится с листа.
Там матери во ржи могила
И жаворонок в небесах.
Там и любовь моя и сила,
И слезы светлые в глазах.
Я на чужбине. Куст родимый
В разлучны годы рядом рос,
Своею ягодой сладимой
Меня он потчевал в мороз.
И в сердце таяла остуда,
И убывала грусть-тоска,
И прояснялся мой рассудок,
С рассудком яснилась строка.
Друг другу были мы поддержкой,
От зла ее оберегал,
И часто я калину нежно
Кровинушкою называл.
Живая родины частица —
Прислала матушка росток:
«Пусть под окном твоим лучится,
Да чтоб ты не был одинок».
Я подожду. И веткой волглой
(О, чувство мне не передать!)
По голове моей безмолвно
Она погладит, словно мать.

«Самый озорной, цветистый и желанный…»

Памяти брата Анатолия

Самый озорной, цветистый и желанный,
Бабник, бражник и – тяжел кулак,
Брат наш Анатолий. Как-то странно,
Что не слышно: «Я донской казак!»
Что не слышно: «Братья, дайте руки,
Вот они – течет одна в них кровь!
Родом мы с Паники, с Бузулука,
Наша им извечная любовь!
Как чабрец на Песках задымится,
Опахнет медвяно хутор, гать,
Я встречаю вас. И ваши лица
В те часы отрадно созерцать!
Погорюем у могилы матери
И сестру проведаем в Дурных.
Васе я скажу: «Философ важный!»
Витин похвалю пейзажный стих!»
Толя, брат, зачем ушел так рано,
Кто открытку близнецам пришлет?
Твоя смерть для нас – большая рана.
Кто ушел – обратно не придет.

Мои ровесницы

1
Мои невесты замужем —
Девчата с 41-го.
Из них иные мамы уж
И женщины примерные.
Они в работе мудрые,
Хозяйки безупречные.
Бывает очень трудно им,
И зябко стынут плечики.
Но бьет под сердцем маленький
Живой комочек, тепленький…
И враз на место встанет все
И потечет истоками…
И солнце зависть светлую
К ним сохраняет завязью.
Они слегка обветрены,
Не ведают усталости.
Их руки зацелованы,
Простираны до жилочки.
Они, как прежде, скромные
И по весне улыбчивы!
Их красота оформилась,
Созрела в ясной честности.
Нет, не сулю я горы им —
Я помню вас, ровесницы!
Спустя сорок лет…
2
Мои ровесницы-старушки,
Вы в 41-м родились.
Истлели грубые игрушки,
Сошла на нет и ваша «жись».