Долго не удавалось обломать Зою. Всякий раз она вырывалась и убегала. Но Тихон заманил ее в свой сад «отведать анисовых яблок»…
Тихон напряг на руке мускулы:
– Зоя, глянь, какие большие!
– Как у кролика!
Он с потаенной хитрецой прижмурил глаз.
– Все равно я сильный!
Прошлую ночь провел в соседнем хуторе. Ох и провел! С училкой… Ни минуты спать не дала. На зорьке еле дотащился до станицы, дополз до крайней избы, попросил у бабушки хлебца: «А то до дома не дойду!»
– Все я знаю. Лариска мне нынче рассказала.
– Где ты ее видела?
– Приезжала в сельсовет.
– Ну, дальше?
– Дальше… Лариска ушла в школу. Отменила свои уроки – хотелось позоревать с молодым парнем, то есть с тобой. Пришла домой.
Глянула, а тебя в кровати нет. Подумала: аль по нужде вышел на баз. Что-то послышалось из горницы. Она – туда… Дальше рассказывать?
– Не надо.
– Нет уж, слушай! Тут она тебя и застукала лежавшего в обнимку с ее малолетней дочкой. Ты начал отбрехиваться: Иринке страшно стало одной… Вот какой ты! Как бугай племенной! Всех подряд кроешь! А был тихоня тихоней!
– Если б ты тот раз в клубе не влепила мне пощечину… Тогда мою эту самую робость как рукой сняло!
– Да уж дюже! А поглядеть – сморчок!
– В сучок попер!
– Оно и верно, в сучок!
3
В армию Тихона не взяли, так как мочился в постели.
Мать и он белили избу. Снаружи. Во двор вошла Вера Игнатова. С наслаждением потянула носом.
– Люблю, когда свежей побелкой пахнет!
– Может, ты ишо чего хочешь? – ощерился редкими зубами Тихон, оценивающим взглядом окидывая дебелую, ядреную жалмерку. (Муж какой уж год в тюрьме – украл и пропил колхозную свинью.)
– Мать постыдился бы! Болтаешь…
– Дело житейское! Сама природа зовет! И тебе бы…
– Меня не касайся, ладно?
Вера попросила, чтобы остатки белил Тихон потом принес ей домой.
– Подчепурить хочу горницу!
Белил осталось полведра. Тихон сбросил с головы забрызганную газетную шапчонку. Умылся. А на уме Вера – толстенькая, румяная!
В избе Веры чисто, уютно. Пахло ушником.
– Поужинаешь со мной?
– Ды не откажусь.
Съели курицу, чугун ушника горячего.
– Фу! Пузо щас лопнет! Обкормила ты меня!
Тихон развалился на койке:
– Иди ко мне, Верунь!
– Э-э, насчет этого… самого… и не думай! У меня муж… строго наказал…
– На замок примкнул?
– На замок.
– Эт я запросто… Сколько их взломал своим ломиком! Гы-гы!
– Я тебе сурьезно говорю… Полезешь – придушу!
– Придушишь? Поглядим! Мне даже ресно!
Тихон пружинисто вскочил. Подхватил Веру на руки. Она довольно рассмеялась:
– Гля, какой сильный! А на вид – замухрышка!
– Ты мое главное достоинство не знаешь! А как узнаешь…
– То не отлипну от тебя?
– Ага!
Тихон упал с ней на перину, впился в ее губы… как бы заxлебнулся – азартно засопел, застонал, все глубже погружаясь, по его же выражению, в теплое женское урочище…
Как никогда постарался! Оно ведь и бабу хотелось уважить – наголодалась! И силушку мужскую показать – в грязь лицом не ударить! «Теперича надолго ей…» Сам мгновенно заснул. Но уже вскоре Вера его растолкала, ласково прошептала на ухо:
– Миленький, сделай еще так же!
«Ненасытная! Изнасилует!..»
– Куда же ты? Че вскочил?
– В уборную схожу. Живот схватило!
– Поскорей вертайся, милок, на перинку!
Тихон огородами спешно подался домой, то и дело усмехаясь, то ли с горечью, то ли весело. То ль над собой, то ль над Веркой.
4
Саша жил в Волгограде, работал на заводе. Когда у него с женой родилась дочка, письмом вызвал мать, чтобы приехала нянчить внучку.
