– Небось к кумушкам в другой вагон умелась!
Или с каким мужиком в купе затворилась!
– Какая дикость!
– Погоди! Еще не то будет!
– Поезд поломается?
Наш старичок вскочил, возбужденно высунулся в дверь, ехидно пропищал:
– Хуже! Хуже!
– Ой, не пужайте, гражданин! Террористы нападут?
– Хуже, говорю!
– Да куда еще хуже?
– Убедитесь потом!
А глазастая девочка, прильнув к окну, весело указала:
– Гляньте, Васька! Во гад бессовестный!
Верно, он, Васька… с голой задницей сидел на корточках в мелком полыне откоса.
– Покаялся… исповедался… – ликуя, ехидно выпалил старичок. Две медали его словно целовались и тоже ликовали.
– По естественной нужде. Вестимо, грязные руки… несвежая пища… некачественное вино… Приспичит… и не то…
– Ага, всю Расею приспичило! Ловко!
– Можно и так сказать, образно. А вы, простите, чем так обеспокоены? Поди, небедное подворье имеете. Пенсия. Какая у вас пенсия?
– Почти восемнадцать тысяч. И у бабки стоко.
– Лепно, лепно при нынешних-то временах! Поди, при вашем разлюбезном социализме подобных доходов не имели? Абсурд получается!
– Это я засранец? Ответите за оскорбление! Пожалуюсь… В какой церкви работаете?
– Я вам ничего обидного не сказал. Вижу, что вы всю дорогу как на иголках. А служу я в N-ском храме. Сподобится бывать в наших краях, милости прошу. Вместе помолимся.
– Нет-нет… Я верный ленинец. Слыхал, в вашем городе памятник козе поставили. Козу бы я глянул! Любопытно! А насчет моего недовольства…
Старичок подергал локтем, невразумительно буркнул:
– У каждого своя позиция. Ты эвон с крестом. Девушка с кулаками. А этот, – старичок подбородком указал на меня, – с авторучкой.
– Дедушка, а у вас было так: встретишься с иным и как-то станет сразу на душе паршиво от одного его вида.
Старичок подозрительно покосился на девочку:
– Для меня все люда одинаковые.
– Одинаково плохие?
Поезд уже набрал скорость. Перестук колес все учащался, становился приглушеннее и привычнее. С другой стороны коридора из соседнего купе доносилось явно из мужской подвыпившей компании:
– …Супруга, опьянев от ласки в постели, шепчет мужу: «Ты мой любовник…» Ну тот, должным образом не вникнув в суть ее слов, ревниво всполошился, выпрыгнул из кровати и давай орать: «А-а, попалась, потаскуха! Кто он? Отвечай! Набью харю!»
– Анекдот, что ли?
– Лично сам испытал.
– Побил бабу?
– А как же!
– Ну и дурак!
Третий голос:
– Мужики, летел я на самолете. Вся страна в лесопосадках. Зачем их стоко много?
– Для повышения деторождаемости!
В наше купе вошла женщина в ветхой одежде, за руку она держала рослого парня, тоже одетого скудно. Был он болен, как сейчас принято говорить, болезнью Дауна. Бессмысленными навыкате глазами глядел на нас и улыбался.
– Родимые, помогите несчастным…
Человек в рясе подал ей полусотку. Ласково сказал:
– Присядьте.
Они присели. Юноша рассмеялся и, комкая слова, промолвил:
– Она моя жена.
Женщина положила в карман деньги, обратилась к батюшке:
– Мучаюсь, батюшка, а не живу.
– Муки твои, сестра, Господу нашему понятны. Тебе зачтется. Твой мирской подвиг.
– Нет, родимый, не зачтется.
– Да отчего же? Крест тяжкий несешь.
– Смлада к водочке я пристрастилась. Вот и уродился несчастный.
– Сходи в храм, исповедуйся.
– Мой порок страшен.
– Она моя жена… – снова рассмеялся больной юноша.
– Слышите, че гутарит? Нет, не абы чего плетет. Ить я сплю с нем как с мужчиной. Жалко его… Бог разума лишил, а ведь все остальное как у всех у нас. А кому он нужен? Никакая женщина не согласится… И-и, да че толковать! Как-нибудь уж…
