Однако в датированном 1932 годом «Эскизе», опять же с подзаголовком «Из стихов о Владивостоке», Шубин вновь пишет о владивостокской 20-й версте. Эта его «зацикленность» на конкретной детали (при том что ни с чем особенным 20-я верста не связана, она не относится к раскрученным «владивостоковостям» вроде Светланской улицы, Семёновского ковша или Токаревской кошки) заставляет думать, что во Владивостоке Шубин всё-таки был. Упомянуты в «Эскизе» и другие точки города – мыс Басаргина и Гнилой угол.
В другом довоенном стихотворении – «Дружба», – вероятно, описан Владивосток «пацифистского» периода 1922–1932 годов. Японские интервенты покинули город в 1922 году на условиях демилитаризации Владивостокской крепости – ещё не окрепшей советской власти пришлось на это согласиться и снять орудия с батарей и фортов. Однако после того как Япония в 1931 году оккупировала Маньчжурию, выйдя на рубежи Советского Союза, крепость и военно-морской флот стали спешно восстанавливать.
В стихотворении 1936 года «Земля» вновь упомянуты сампаны, владивостокская бухта Золотой Рог и крутые улицы вокруг неё, рыбы и трепанги, «тёмноскулые рыбаки-корейцы» из другой здешней бухты – Соболь. Главный тихоокеанский порт России ещё не раз появится у Шубина. Есть даже стихотворение «Владивосток», датированное «8 октября 1945 г. – 1946 г.». А ещё – «Первое утро мая» и «Рыбак», в котором одновременно фигурируют чавыча, королева тихоокеанских лососей, и укрепления Порт-Артура…
Всё вышесказанное позволяет полагать, что Шубин мог посетить довоенный Владивосток – например (судя по датировке «Эскиза» и ряду других моментов), в 1932 году, 18-летним юношей, когда поэт будто бы бродяжничал. Что-то запомнилось и отразилось точно, что-то перепуталось в памяти и потом причудливо преломилось как в довоенных, так и в послевоенных стихах, в которых Шубин будет раз за разом возвращаться к впечатлившим его образам.
«…В Артурской кровавой купели была наша месть крещена»
На сопках Маньчжурии – сорок лет спустя
Дальше была война, которая для военкора Шубина не закончилась 9 мая. Попав на 1-й Дальневосточный фронт, он демобилизовался только в конце 1945 года.
Советский Союз вступил в войну с Японией по соглашению с союзниками 9 августа 1945 года. В разгроме Квантунской группировки, стоявшей в Маньчжурии, участвовали три фронта – 1-й и 2-й Дальневосточные и Забайкальский, вошедшие в Китай с разных сторон. Только на суше театр военных действий этой трёхнедельной кампании с долгой предысторией и далеко идущими последствиями занял полтора миллиона квадратных километров – больше, чем площадь Германии, Италии и Японии вместе взятых. Протяжённость границы, вдоль которой развёртывались советские войска, составляла 5000 километров. Не имели прецедентов скрытая переброска войск из Европы, марш Забайкальского фронта через пустыню Гоби и хребет Большой Хинган, прорыв 1-го Дальневосточного через мощнейшие укрепрайоны.
Павел Шубин – один из немногих литераторов, описавших эту войну. В том же ряду – военкор Георгий Марков, который работал в газете «На боевом посту» Забайкальского фронта и написал повесть «Орлы над Хинганом» (впоследствии стал дважды Героем Соцтруда, возглавил Союз писателей СССР). Принял участие в разгроме японцев в Маньчжурии поэт Юрий Левитанский. Также среди ветеранов восточной кампании 1945 года – смершевцы Владимир Богомолов (он коснулся этой темы в романе «Жизнь моя, иль ты приснилась мне…») и Михаил Анчаров, автор повести «Этот синий апрель…». Сценарист, первый советский бард Анчаров служил в военной контрразведке переводчиком-китаистом там же, где Шубин, – на 1-м Дальневосточном, наступавшем со стороны Приморья.
