Сначала ему не дали спать, – разбудили в 5 часов утра, потому что пригородный поезд отходил в 6 утра. А вечером они поздно легли, ближе к полуночи, собирались, укладывали сумки. И Сережа собирал свой рюкзак школьный, взятый у соседки; она купила своей дочке в третий класс новый школьный рюкзак, а старый отдала его маме. Рюкзак поначалу совсем не понравился Сереже, он был девчоночий, в нем было много розовых вставок и картинки с цветочками. Картинки оказывается можно было заменять, что сделал Папа, и рюкзак стал другим, когда вместо цветочков через прозрачную пленку виделись машинки вырезанные из папиных журналов, тогда только Сережа перестал «плакать» -дуться, согласившись взять рюкзак в деревню к бабушке.
А в деревню его отправляли, потому что скоро Сереже было идти в школу и детсад-ясли для него закончились, как объяснили взрослые. На самом деле всё было конечно сложнее. Жили они тогда на съемной квартире, а вступили в кооператив и строили свое жилье: кооперативную квартиру. Деньги были очень нужны, и за детский сад надо было платить. Решили Сережу отправить в деревню к бабушке пожить до того времени пока кооперативный дом не построят.
Они ехали с сонным не выспавшимся Сережей в троллейбусе, потом на шумном вокзале он немного сидел на больших креслах в зале ожидания, потом бежали к поезду, почему-то спешили. А это Папа Сережи задержался в привокзальном кафе-буфете, покупая себе пиво на дорогу, из-за чего они с мамой ругались, пока бежали к вагону. Поехали к бабушке Сережа с Папой, Мама их только провожала.
И в поезде было много интересного. Сережа смотрел в окно, спать совсем расхотелось. Он слушал разговоры взрослые, из которых половину не понимал.
Потом сошли на Узловой станции, а оттуда ехали на автобусе до райцентра. И снова смотрел Сережа в окно – проезжали речки, с длинными мостами и большие глубокие овраги, проезжали деревни, где останавливались, поля, и большую сопку-гору, поросшую лесом. Только к вечеру они прибыли, наконец, в посёлок «М…», в райцентр. И тут их ждал уже, около «вокзала» – большой остановки с будкой, где продавала билеты знакомая женщина. Папа поздоровался с пожилой толстой дамой бывшей соседкой по деревне почтительно: «Здравствуйте Глафира Даниловна!».
– Вот вы приехали, наконец-то. А Кузьмич уже ждет вас и подвода стоит-дожидается с обеда, – проговорила неожиданно певучим и тонким голосом эта высокая дама.
Сонный Сережа, (он задремал в автобусе, когда ехали последний десяток километров среди густого леса с обеих сторон дороги), – вдруг, совсем неожиданно, на вершок от своих глаз, увидел черные бархатные брови, большие карие глаза и розовые женские щеки с ямочками, от которых как лучи от солнца, по всему лицу разливалась улыбка. И чем-то приятно запахло, это духи с цветочным ароматом.
– Какой большой хороший мальчик у нас вырос! – сказала дама. – А я его совсем маленьким знаю. Боже мой, сонный, спать уже хочет, утомился, бутуз ты мой милый… —
Дама крепко поцеловала Серёжу в обе щеки, и он улыбнулся, и, думая, что спит, закрыл глаза. Он сидел на мягком сене в деревенской телеге с бортами из палок, куда его усадил Папа, когда телега подъехала к «остановке-вокзалу». Вслед за Серёжей Папа складывал в телегу большие сумки, подставив одну из них под спину Серёжи, и спереди ему на колени и в руки подан был рюкзак. Телега дернулась и ровно покатилась по грунтовой песчаной колее дороги на выезд из райцентра.
