Читать онлайн Мартин Хайдеггер - Сочинения о Ницше часть 1 – «Заратустра» как феномен в мировой философии

«Ницше» – имя мыслителя, указующее на дело его мышления.

В себе самом дело, противоборство, есть выявляющее взаимо-рас-полагание (Aus-ein-ander-setzung). Дать нашему мышлению возможность приступить к делу, подготовить его к нему – таково содержание предлагаемой публикации.

Она состоит из лекций, читанных с 1936 по 1940 гг. в университете Фрейбурга-в-Брейсгау. К ним примыкают статьи, написанные в 1940-1946 гг. Статьи расширяют тот путь, на котором лекции, сами еще находящиеся в пути, кладут начало упомянутому разбирательству.

Текст лекций структурирован по содержанию, а не по следованию часов. Лекционный характер сохраняется, что само по себе предполагает неизбежную пространность изложения и повторы.

Нередко мы намеренно обсуждаем один и тот же текст из сочинений Ницше, хотя всякий раз в другой связи. В то же время мы не опускаем и того, что, быть может, уже известно читателю и даже постигнуто им самим, ибо во всяком познанном еще сокрыто достойное раздумья.

Повторы могут способствовать все новому продумыванию немногих мыслей, определяющих целое. Наше разбирательство выясняет и определяет, есть ли мысли, стоящие того, чтобы к ним вернуться, если есть, то как это надо сделать и с какой широтой. В лекционном тексте вычеркнуты многие вставные слова, упрощены запутанные предложения, высветлено неясное, исправлено ошибочное.

Однако в написанном и напечатанном, к сожалению, утрачиваются преимущества устного изложения.

В то же время данная публикация, воспринятая как целое, позволяет окинуть взором тот путь мысли, который я прошел начиная с 1930 г. и до появления «Письма о гуманизме» (1947): две небольшие лекции, опубликованные в это время, а именно «Учение Платона об истине» (1942) и «О сущности истины» (1943), появились уже в 1930— 1931 гг. «Пояснения к поэзии Гельдерлина» (1951), в которых содержатся статья и доклады, относящиеся к периоду между 1936 и 1943 гг., позволяют лишь косвенным образом что-то узнать об этом пути.

Откуда берет начало разбирательство с делом Ницше, куда оно идет,– все это я хотел бы показать читателю, если он отправиться в путь, намеченный предлагаемыми текстами.

В своей «Воле к власти», «труде», который рассматривается в этой лекции, Ницше так говорит о философии:

«Я никого не хочу склонять на сторону философии: необходимо, а может быть, даже и желательно, чтобы философ был редким растением. Ничто не вызывает у меня большего отвращения, чем наставительное славословие философии, например, у Сенеки или даже у Цицерона. Философии мало дела до добродетели. Да позволено мне будет сказать, что и человек, занимающийся наукой, есть нечто в корне отличное от философа. Я желаю одного: чтобы подлинное понятие о философе не погибло в Германии раз и навсегда» («Der Wille zur Macht», n. 420).

Двадцати восьми лет от роду, будучи базельским профессором, Ницше писал:

«Есть времена великой опасности, когда появляются философы – когда колесо вращается все быстрее – они и искусство приходят на смену исчезающему мифу» (X, 112).

Итак, «воля к власти» – в мышлении Ницше это выражение играет двоякую роль:

1. Оно является заголовком главного философского труда Ницше, вынашиваемого и подготавливаемого годами, но так и не завершенного.

2. Оно указывает на то, что является главной особенностью всего сущего; «воля к власти – последнее, к чему мы нисходим».

Легко увидеть, как оба значения этого выражения связываются между собой: лишь обретая второй смысл, оно может и должно обрести и первый. Будучи именованием основной особенности всего сущего, выражение «воля к власти» дает ответ на вопрос, чтó есть сущее. Издавна этот вопрос есть весь вопрос философии. Поэтому фраза «воля к власти» должна стать заголовком основного философского труда того мыслителя, который говорит: в своей основе все сущее есть воля к власти. Если труд, озаглавленный таким образом, для Ницше должен стать «главным строением» его философии, по отношению к которому «Заратустра» – лишь «пропилеи», тогда это означает, что мысль Ницше идет долгой дорогой старого ведущего вопроса философии: «Что есть сущее?».

Но, быть может, в таком случае Ницше далеко не так современен, как это может показаться, судя по шуму, поднятому вокруг него? Быть может, он вовсе не такой бунтарь, каким сам хотел казаться? Эти опасения не первостепенной важности и с ними можно подождать. С другой стороны, упоминание о том, что Ницше идет путем вопрошания, характерного для западной философии, лишь подчеркивает, что сам он знал, что такое философия. Это знание дается немногим. Лишь великие мыслители обладают им. Величайшие же обладают им во всей его незамутненности – в виде непрестанного вопроса. Основной вопрос (Grundfrage) как вопрос подлинно основополагающий, как вопрос о сущности бытия, как таковой в истории философии не раскрыт, и Ницше тоже остается в русле ведущего вопроса (Leitfrage).

Задача этой лекции состоит в том, чтобы выявить позицию, исходя из которой Ницше раскрывает ведущий вопрос западноевропейского мышления и отвечает на него. Такое прояснение необходимо для того, чтобы подготовить наше разбирательство, наш спор с Ницше. Там, где он радикальным образом подытоживает и завершает прежнюю традицию западноевропейской мысли, разбирательство с ним превращается в спор с прежним западноевропейским мышлением.

Разбирательство с Ницше еще не началось, да к нему еще не возникло и предпосылок. Его доныне или восхваляют и пытаются ему подражать, или поносят и используют себе на потребу. Его мысли и слова еще слишком современны для нас. Исторически он и мы еще не настолько удалены друг от друга (auseinandergesetzt), чтобы возникло отстояние, позволяющее по достоинству оценить все то, что являет собой силу этого мыслителя.

Разбирательство есть подлинная критика. Оно – высший и единственный способ дать истинную оценку мыслителю, ибо заставляет продумывать его мысль и следовать за нею в ее действенной силе, а не слабости. Но зачем? Затем, чтобы мы сами путем этого разбирательства смогли свободно предаться высшему напряжению мысли.

Однако на немецких философских кафедрах уже давно рассказывают о том, что Ницше – вовсе не строгий мыслитель, но «философ-поэт». Ницше, мол, не принадлежит к философам, которые только и заняты тем, чтобы выдумать что-нибудь отвлеченное, оторванное от жизни и призрачное. Уж если его и называть философом, то «философом жизни». Это давно полюбившееся именование тут же наводит на мысль о том, что философия – удел мертвых и потому в существе своем есть то, без чего вполне можно обойтись. Такой взгляд полностью совпадает с мнением тех, кто приветствует в Ницше «философа жизни», наконец-то покончившего с абстрактным мышлением. Такое расхожее восприятие этого философа ошибочно. Ошибка познается лишь тогда, когда спор с Ницше начинается в русле рассмотрения основного вопроса философии. Тем не менее загодя можно вспомнить о том, что Ницше сказал во время своей работы над «Волей к власти»: «Для многих отвлеченное мышление – тягота, для меня же, в добрый час,– праздник и упоение».

Отвлеченное мышление – праздник? Высшая форма существования? Воистину так. Однако тут же нам надо обратить внимание на то, как Ницше понимает этот праздник, коль скоро он мыслит его только в ракурсе своего основного восприятия всего сущего, в ракурсе воли к власти. «В праздник входят: гордость, задор, развязность; насмешка над всякой серьезностью и порядочностью; божественное «да» самому себе, сказанное из животной полноты и совершенства, – чистые состояния, которым христианин не может честно сказать «да». Праздникестьязычествоpar excellence» («Der Wille zur Macht», n. 916). Поэтому – добавим от себя – в христианстве никогда не было праздника мысли, то есть, по существу, нет никакой христианской философии. Подлинная философия определяет себя только из себя самой и никак иначе. Поэтому нет никакой языческой философии, тем более что в «языческом» все еще слышится нечто христианское в силу самого его противостояния христианству. Вряд ли греческих мыслителей и поэтов можно назвать «язычниками».

Праздники требуют долгой и тщательной подготовки. В этом семестре мы хотим подготовиться к такому празднику, даже если не достигнем самого торжества и предощутим лишь предпразднество праздника мысли и постигнем, чтó есть размышление и каков признак исконного бытия в подлинном вопрошании.

Вопрос о том, что есть сущее, предполагает поиск бытия этого сущего. Для Ницше всякое бытие есть становление. Однако это становление обладает характером действия и деятельности воления. Воля же, по своей сути, есть воля к власти. Это выражение называет то, о чем мыслит Ницше, когда задается ведущим вопросом философии. Потому оно и напрашивается в заголовок замысленного им главного труда, который, правда, остался незавершенным. То, что сегодня предстает перед нами как книга, носящая заголовок «Воля к власти», содержит в себе наброски и кое-какие разработки этого труда. Кроме того, к самому Ницше восходят контуры замысла, в которых упорядочиваются эти фрагменты, деление на четыре книги и заглавия этих книг.

Прежде всего надо вкратце сказать самое важное о жизни Ницше, о зарождении замыслов и набросков, а также об их издании после его смерти.

Ницше родился в 1844 г. в семье протестантского священника. В 1865 г., учась на отделении классической филологии в Лейпциге, он познакомился с главным сочинением Шопенгауэра – «Мир как воля и представление». В ноябре во время своего последнего лейпцигского семестра (1868-1869 гг.) он свел знакомство с Рихардом Вагнером. Помимо греков, которые решающим образом влияли на Ницше всю его жизнь, хотя в последние годы его еще непомраченного мышления им в какой-то мере пришлось уступить римлянам, сильное духовное влияние на него в первую очередь оказывали Шопенгауэр и Вагнер. Ему не исполнилось и двадцати пяти, когда весной 1869 г., еще до защиты докторской диссертации, его пригласили в Базель на должность экстраординарного профессора классической филологии. Здесь он завязывает дружбу с Якобом Буркхардтом и церковным историком Овербеком. Вопрос о том, на самом ли деле Якоба Буркхардта и Ницше связывали узы подлинной дружбы, по своей значимости выходит за рамки простой биографии, и здесь мы не будем его обсуждать. Он также познакомился с Бахофеном, однако это было лишь общение между коллегами и не более того. Через десять лет, в 1879г., Ницше оставляет профессуру, а еще через десять, в январе 1889 г., сходит с ума и 25 августа 1900 г. умирает.

Уже в базельский период происходит внутреннее освобождение от Шопенгауэра и Вагнера, но только в 1880— 1883 гг. Ницше обретает самого себя, то есть совершает необходимое для мыслителя: находит свою исходную позицию во всей целокупности сущего и тем самым – определяющий источник своей мысли. В период между 1882 и 1885 гг. подобно урагану на него обрушивается общий замысел «Заратустры». В эти же годы возникает план его главного философского строения. Во время подготовки к задуманному труду не раз меняются наброски, замыслы, разделы, созидательные ракурсы. Ничему не дается окончательного предпочтения и не вырисовывается тот образ целого, который мог бы выявить основные контуры. За год до краха (1888 г.) Ницше окончательно отказывается от первоначальных замыслов. Им овладевает странное беспокойство. Он больше не может ожидать неторопливого созревания большого произведения, которое именно как произведение и будет само говорить за себя. Он должен начать разговор сам, должен выйти на арену сам, возвестить о своем месте и не дать себя мешать с другими. Так появляются малые сочинения: «Казус Вагнер», «Ницше contra Вагнер», «Сумерки идолов», «Ессе homo» и «Антихрист», увидевший свет только в 1890 году.